Она в полной тишине осушила бокал до дна, повернула голову и посмотрела на Артура. Тот поднялся и быстро пошел со двора.
Михаил закрыл ворота за уехавшими сестрой и Натальей, вернулся к столу, налил полный стакан морса, выпил, вытер губы ладонью, раздраженно спросил:
— Кто тебя за язык дергал?
— А что я не так сказала? — ответила Антонина, тяжело глядя на него.
— Все не так. Люди зачем приехали?
— Тебе лучше знать.
— Вот и не лезь в разговор, когда не соображаешь.
— Хочешь поссориться?
— Хочу, чтоб имела такт, понимание, уважение. Мои родственники, не твои.
— А я твоя жена. И не хочу потом за тебя расхлебывать. Девка должна соображать, на кого вешаться.
— Почему раньше не сказала про этого прохиндея? Про уголовника чертова?
Антонина поднялась, принялась не спеша собирать грязную посуду.
— Во-первых, он не прохиндей и не уголовник. Судьба так вывернулась. Отсидел какой-то год, должен сделать вывод. А во-вторых, для него тоже полезный такой разговор. Пусть не думает, что все легко, с тарелочки. За свои поступки нужно уметь отвечать.
Михаил подошел к ней, попытался сзади обнять.
— Ну могла то же самое сказать другими… вот такими словами? По-людски, по-человечески. И Наташка не ревела бы как корова. Они ж понравились друг дружке.
Антонина освободилась от рук мужа.
— Что ты от меня хочешь?
— Чтоб помирились. Уладилось чтоб. Позвони сестре, поговори с племянницей. И с Артуром нужно побеседовать. Он не глупый, поймет.
— Чтоб с Артуром побеседовать, нужно сначала его найти.
— Думаешь, сбег? Обиделся и сбег? — спросил Михаил.
— Я на его месте поступила так бы.
— Ну и дурень. Это не по-мужски — обижаться на глупость. — Савостин взял свой мобильник, прошелся по вызовом. — А мы сейчас его наберем. Наберем и пригласим для беседы. Только будь с ним поаккуратней. Народ после тюрьмы всегда нервный бывает. — Он послушал гудки, развел руками. — Не отвечает. Видать, и правда обиделся, гаденыш.
Выпивали, как говорится, по-черному. На круглом столе лежала в тарелках нарезанная колбаса и сыр, на большом блюде горкой были навалены огурцы и помидоры, хлеб слегка уже подсох и был похож на подметки. Из выпивки две бутылки полностью уже оприходовались, третья только была откупорена.
Нинка была пьяная почти в хлам. С трудом придерживала кулачком падающую голову, наблюдала, как наливал себе водку Артур.
Он был почти трезвый — то ли из-за нервов его не брало, то ли голова находилось совсем в другом месте.
Глянул на экран зазвонившего мобильника, выключил.
— Кто? — поинтересовалась Нинка. — Старые знакомые или давняя родня?