Перед палатой Артура медики все-таки заставили Антонину остановиться, доктор полушепотом предупредил:
— Ведите себя спокойнее, уважаемая. Все-таки у нас здесь больница, а не место для прогулок.
— Понимаю, извините, — сказала Антонина.
— Успокоились, ладно?
— Уже спокойна.
— Если б не просьба начальства, мы бы вас в таком состоянии в палату не пустили.
— Больше не буду, доктор. Обещаю.
Тот подошел к двери, снова предупредил:
— Только после меня. Вначале я сам взгляну на больного.
Исчез, какое-то время не выходил, затем показался, кивнул посетительнице.
— Милости прошу к вашему герою. Он ждет.
Антонина вошла в палату, увидела лежащего на койке Артура, на секунду придержала шаг. Гордеев повернул к ней лицо. Антонина бросилась к нему, накрыла собой, стала целовать безостановочно, неуемно, страстно.
— Родной… любимый… единственный. Я здесь. Я с тобой. И никогда больше не уйду от тебя. Всегда буду с тобой. Любимый мой. Это я виновата, я!.. Прогнала тебя и поплатилась. Прости, дорогой мой…
Постепенно она успокоилась, поднялась, вытерла мокрые глаза.
— А я как раз думал о тебе, — с улыбкой сказал Артур.
— А я о тебе все время думаю. Как ты?
— Нормально. Отхожу.
Антонина присела рядом:
— Это кто тебя? Дружки?
— Корефаны, — снова улыбнулся парень. — Решили отдать последний долг.
— Бедненький мой. — Она погладила его по лицу, по руке: — Я заберу тебя отсюда.
— Не, отсюда пока нельзя, — мотнул головой Артур. — Не отпустят.
— Договорюсь.
— Тут из полиции приходили, из прокуратуры.
— Про меня спрашивали?
— По касательной. Вроде прощупывали. И про тебя, и про Михаила Ивановича. Старались взять на понт. Но я не раскололся.
— А в чем колоться? — удивилась Антонина. — Ты ж тут ни с какого конца.
— Так эти… мамка с дочкой… ну, с Наташкой, прицепились. Хотят, чтоб я стал свидетелем.
— Свидетелем чего?
— Ну, вроде того, что мы с тобой вась-вась. Будто любовь у нас.
— А я не отказываюсь, любовь, — сказала Антонина.
— Вот они и хотят пришить нашу любовь к Михаилу. Ну, к его смерти.
— Как ты сказал? «Нашу любовь»? — тихо переспросила Антонина.
— Конечно. А разве меж нами не любовь?
— Любовь. Конечно, любовь. — Она снова прижалась к Артуру. — На всю жизнь. — Полежала так, притихнув, потом поднялась, посмотрела на него, усмехнулась: — Все равно заберу отсюда. Доктора оплачу. Будешь лежать дома.
— Полиция не отпустит — раз, — загнул палец Артур. — И два — домой доктора звать очень дорого.
— Ничего, деньги у нас есть. На все хватит.
В кабинете заведующего отделением было чисто, тихо, почти стерильно. Заведующий, тот самый доктор, что провожал Антонину до палаты, выслушал ее, отрицательно покачал головой: