Ей напомнил об этом восхищенный взгляд Вала, скользящий по ее телу. Чтобы не потерять лицо, Мануэла фыркнула и гордо сбросила махровое прикрытие.
— Ничего себе! — Вал даже присвистнул. — Теперь я понимаю, почему вы опасались за свою невинность. Вы и правда горячая штучка. Я бы с вами охотно покувыркался.
Мануэла не спеша сложила покрывало, легла и плотно завернулась в простыню.
— Засуньте свою охоту знаете куда, мистер Фейберн! А ко мне не приставайте! И оставьте при себе ваши комплименты. Номер не пройдет — вы мне противны!
Вал Фейберн невозмутимо пожал плечами:
— Ну и что? С каких это пор к легкому сексу прилагаются дружеские отношения?
— Совсем спятили? — Мануэла выпростала из-под простыни руку и покрутила пальцем у виска. — У меня не настолько свербит, чтобы иметь дело с вами! — Она смутилась от своей дерзости, но решила высказаться до конца. — Советую вам время от времени, так, для разнообразия, — тут она его передразнила, — вспоминать о своей жене.
Он закатил глаза.
— Только не заводите эту песню! — И вдруг он совсем другим голосом спросил: — Как вам вообще пришло в голову, что я женат?
— А кольцо у вас на пальце простое украшение, да?
— Нет, — горькая улыбка тронула уголки его губ, — просто напоминание об ошибке, которую я никогда не повторю.
Мануэла сглотнула. Сейчас, когда его голос погрустнел, а в голубых глазах появилась печаль, он вызывал у нее почти сочувствие. Фасад удалого мачо, за которым он прятался, дал трещину. Ей вдруг захотелось обнять его и погладить по волосам. Конечно, она в зародыше подавила этот порыв и пробормотала себе под нос:
— Извините, если что-то не то сказала. Но вы сами виноваты…
— Ах, бросьте, не стоит! Все пустое и давно быльем поросло, — с наигранной бодростью ответил Вал, но его веселенький тон не мог скрыть боли. — Каждый день кто-то с кем-то разводится. Никакой трагедии в этом нет. А за дурачества и вы меня извините.
«Ну конечно, он разведен, иначе не поехал бы один, — подумала Мануэла с облегчением. — Было бы не слишком приятно делить каюту с женатым мужчиной». Но какой-то внутренний голос нашептывал ей, что дело не только в этом. Чем-то он ее тронул, этот голубоглазый нахал. «Не будь дурой, Мануэла, — сказала она себе. — Не подпускай его к себе, это разобьет тебе сердце!»
Однако ей еще долго не удавалось заснуть, несмотря на усталость и все перипетии этого сумасшедшего дня…
Солнце клонилось к горизонту, зажигая в небе яркие сполохи, от неистово красного до пастельно-розового к краю.
Лежа на спине на мягком теплом песке, Мануэла полной грудью вдыхала пряный воздух. На языке, когда она облизывала губы, чувствовался привкус морской соли. Со вздохом наслаждения она закрыла глаза, а когда снова открыла их, над ней склонился он.