С приближением этих символических дат напряжённость в обществе нарастала. В 1540 году (прежде чем прошли 70 лет геннадиевской пасхалии) по поручению будущего митрополита Макария священник новгородского Софийского собора Агафон составил новую пасхалию на восьмую тысячу лет, но и в ней говорилось, что люди не должны думать, будто до истечения этой пасхалии не может наступить кончина мира.
Как во время похода на Казань и шествий на осляти, так и во время Опричнины, – логического продолжения тенденции воплощения Царствия Небесного на земле, достижение которого невозможно без Суда, – царь возложил на себя особые пастырские функции. Пролитие крови тех, кого царь считает грешниками, оправдано самой сутью царской власти: он царь «мира сего», он не просто человек, а ближайшая к Богу персона, готовящая свою паству к «миру истинному». И праведное наказание, проводившееся Иваном, дарует смерть, в конечном счёте ведущую к спасению души, как и ярость наказания Божьего служит исцеляющим средством очищения.
Средневековые представления, сказавшиеся и в размышлениях Ивана, рисовали смерть неизбежным следствием грехопадения, но смерть также и благодеяние, поскольку освобождает душу человека от временного плена его бренного тела. Согласно учению Григория Нисского, душу можно погубить грехом, но погибая, тем не менее, она остаётся бессмертной. В этом случае душа обречена на вечное, непрерывное погибание – на перманентные муки в аду. Пытки и казни, инициированные прихотливым воображением Ивана Грозного, уподоблялись адским мучениям грешников. Долгие манипуляции с водой и огнём, или сажание на кол, – всё это предполагало не мгновенную, не быструю смерть, но кошмарное и мучительное, а главное – длительное умирание. Продолжительность пыток напоминала нескончаемые адские муки грешников. Вместе с тем, несмотря на страшные страдания пытаемых, такие истязания обладали значением очищения. Подобная пытка и долгая смерть благодетельна для человеческой души, и даже адские мучения отчасти имеют положительный смысл, даже для грешников. Григорий Нисский писал, что если во время земной жизни душа остаётся неисцелённой, то ей придётся лечиться в будущей жизни; адские муки имеют «целительный характер»>312.
В коллективном общественно-религиозном сознании исключительная роль отводилась государю. Иван Грозный не мог не думать о возможности апокалипсиса, о зависимости православного мира, а то и всего света, от его действий. Главная черта наступления последних времён виделась в росте зла и беззакония, отказу от соблюдения сакральных истин и норм, после чего наступит последняя решающая битва добра со злом; появятся предтечи антихристовы, люди начнут отрекаться от Христа – именно эти знаки Иван IV мог видеть в окружавшем его и менявшемся мире, действиях бояр, изменах и предательстве. Скверный мир был удостоен огня, карательного и очистительного. Утопическое будущее нуждалось в подготовке, и деятельную функцию взял на себя царь – апокалиптический конюший, ведущий народ в Новый Иерусалим на излёте Средних веков, накануне Конца света.