- Да. Я постараюсь. Мне очень бы хотелось, чтобы Энн правильно поняла меня. Он покачал головой.
- Не знаю… Дай вам бог. Я был бы очень рад. Я ушел от него со смешанным чувством надежды и грусти. Что ж, если я потеряю Энн, у меня останется сэр Генри. Это не так уж мало для одинокого магистра биологии.
В Оксфорде я с головой погрузился в работу. Новая модель биотрона производила отличное впечатление. Ее огромное коническое стекло отражало все солнечные зайчики, которые прыгали по стенам лаборатории. Она зазывала и манила, она обещала невиданные открытия, неслыханные сенсации и перевороты в микробиологической науке. Казалось, стоит приблизиться к этому сверкающему чудовищу из хромированной стали, стекла и пластмассы, как произойдет нечто ошеломляющее. Я с некоторой опаской осматривал многочисленные термометры, манометры и психрометры, со всех сторон окружающие биотрон. Потом я понял, что это совсем не зловредная, а очень милая добродушная штука, которая стоит и ждет, когда же ею кто-нибудь займется. Единственное, что нужно было биотрону, - это образцы. Они у меня как раз были, и машина стала прилежно трудиться. Я всегда с недоверием относился к сложным установкам. Но эта не капризничала. Она была очень интеллигентна. Она гудела, щелкала, включалась и выключалась, скрупулезно поддерживая температуру, давление и влажность на том уровне, который был мною задан. Когда в биотроне удалось воссоздать климат амазонской сельвы, я поместил туда чашки Петри с питательными средами, на которые высеял собранные образцы…
Иногда мне приходит в голову нелепая мысль. Я сравниваю биотрон и чашку Петри. Первый - громоздкий, сложный и очень дорогой. Кажется, с ним можно делать чудеса. Блестящее научное сооружение двадцатого века! И тем не менее все основные открытия микробиологической науки были осуществлены в чашках Петри. Две плоские стеклянные крышечки - одна поверх другой - выносили в себе зародыши самых дерзновенных усилий человеческого ума!
У меня было два сорта питательных сред. В одних чашках я подмешал к агар-агару антибиотик, убивающий грибы. В других, наоборот, был помещен антибиотик, уничтожающий бактерии. Я искусственно предупредил акты антагонизма между микробами. Теперь можно было не опасаться, что при совместном выращивании один вид микроорганизмов подавит развитие другого. Каждую пробу с ископаемыми микробами я засевал в ту и другую питательную среду. Если среди микробов есть водоросли, актимиценты, грибы, они будут развиваться там, где убиты бактерии. Бактерии же будут отлично себя чувствовать на участках, свободных от грибов. Разделяй и властвуй. Мудрое правило. Итак, посев совершен, оставалось ждать.