Ева, сидевшая напротив дочери за пластиковым столом, едва не расплакалась.
— Когда ты успела стать такой взрослой?
— Ну, я ведь смотрю на тебя.
Сара взяла бургер, смерила его оценивающим взглядом и откусила кусок. Не переставая жевать, спросила:
— А почему ты спрашиваешь?
— Видишь ли, — Ева отложила свой бургер, — мы с Тедом обсуждаем возможность пожениться.
Сара уставилась в свою тарелку.
— Что ты об этом думаешь, дорогая?
Сара ничего не ответила. Она не отрываясь смотрела на недоеденный гамбургер. Ева поглядела на дочь — темные шелковистые волосы, мягкие щечки, — затем накрыла ее маленькую руку своей.
— Тед хочет, чтобы после свадьбы мы переехали в Париж.
— В Париж?
Сара вновь взглянула на мать. Аурель, ее первая няня, была провинциальной француженкой, влюбленной в Париж — она непрестанно говорила о нем, и на какое-то время этот город стал для Сары навязчивой идеей. Девочка постоянно спрашивала, почему не может жить там, как Мадлен, героиня ее любимой книжки-раскраски.
— Мне придется выучить язык?
Ева осторожно подбирала слова.
— Мы постараемся найти для тебя школу, где говорят по-английски. Но может быть, ты сама захочешь его выучить?
Сара погрузилась в размышления.
— Может быть. Тогда я смогу переписываться с Аурель на французском.
Она на какое-то время замолчала, доела бургер, вновь взялась за молочный коктейль. Ева не нарушала молчания. «Для нее это слишком, — думала она. — Я скажу Теду, что пока еще рано».
Но когда она собиралась заговорить, Сара подняла глаза и сказала прямо и открыто:
— Хорошо, мам. Я не против, если только мы сможем видеться с папой.
— Конечно, сможете, — пообещала Ева и, отпустив руку дочери, погладила ее по щеке.
И когда Тед зашел за ней, чтобы вместе отправиться на день рождения Антона, Ева встретила его долгим поцелуем. «Сегодня, — думала она, — я дам ему ответ».
Но на вечеринку пришел Джим Тейлор — и все превратилось в хаос. Разговаривая с Джимом, даже просто чувствуя его присутствие где-то рядом, Ева, как и тогда в Нью-Йорке, ощущала: между ними существует необъяснимая, но прочная связь, которую нельзя описать словами. Когда Джим передал ей приглашение на выставку, она пережила вспышку возбуждения, такого сильного, что кровь прилила к щекам.
Дома Тед между делом спросил, с кем она так увлеченно разговаривала на вечеринке.
— Один старый приятель, — ответила Ева так же небрежно. Тед, казалось, выбросил этот эпизод из головы, и Ева старалась о нем не напоминать.
Но сейчас, поворачивая на Корк-стрит, где возле галереи уже собираются приглашенные — рыжеволосая девушка в расклешенных джинсах и с золотой цепочкой на шее, мужчина без пиджака, в рубашке с закатанными рукавами, — Ева внезапно пугается. Лучше бы Тед не настаивал, чтобы она пошла одна, не предлагал ей с беспечной щедростью провести время в компании «старого приятеля». Что, черт возьми, Ева здесь делает? Надо развернуться и уйти, вернуться к дочери и человеку, за которого она собирается замуж.