— Я бы поверила, — говорит София, поднося к ярко накрашенному рту кусочек рыбного пирога на вилке, — если бы не узнала в этом фарше то, что сама отложила утром для собаки. Он был серого цвета — по-настоящему серого — и запах от него шел…
Вскоре пирог доеден, от бисквита не осталось и следа, шесть бутылок вина опустошены. После кофе Джим предлагает послушать музыку. Они с Фрэнком добродушно препираются по поводу того, какую пластинку выбрать — прежде чем стать в «Ежедневном курьере» женским редактором (только Фрэнк, жизнерадостный и уверенный в себе мужчина, мог изобрести подобное название для своей должности), он заведовал там отделом искусства и сохранил особую привязанность к джазу. Фрэнк одерживает верх, вытаскивает из конверта пластинку Дейва Брубека, и все они неуклюже танцуют под вкрадчивые звуки саксофона.
Потом Пенелопа и Ева, разгоряченные, выходят в сад покурить. Вечер прохладный, облаков на небе нет, и звезды сияют над скопищем неоновых огней Лондона.
— Ева, дорогая, какой чудесный вечер, — говорит Пенелопа, нетвердо держась на ногах. — Мне кажется, я слегка напилась.
— Если только совсем чуть-чуть, Пен. Я тоже.
Опершись о стену, они наблюдают, как тлеют в темноте огоньки их сигарет.
— Мне очень понравилась твоя колонка на этой неделе, Ева. По-настоящему смешно. Смешно и умно. Думаешь, тебе разрешат продолжить?
Ева улыбается. Она до сих пор не может окончательно поверить, что идея серии колонок, изложенная Евой Фрэнку в пабе несколько недель назад, оказалась удачной.
— Современный брак от А до Я, — перекрикивая обычный пятничный гам в «Чеширском сыре», — рассказывала она. — От аргументов до яйцеклетки. Можем назвать это — «Алфавит замужней женщины».
Фрэнк поперхнулся пивом.
— Звучит отлично, Ева. Надо обсудить с начальством, но думаю, у тебя получится. Только пообещай не писать про яйцеклетки.
Сейчас она отвечает Пенелопе:
— Не знаю. Надеюсь, что да. Спроси у Фрэнка.
— Может быть, я так и сделаю. — Пенелопа улыбается, в темноте виден лишь ряд белых зубов. — Ну ладно, наверное, не сегодня.
И склоняет голову на плечо Еве.
— Мне так нравится этот дом. Он совершенен. Ты совершенна.
— Ничто в мире не совершенно, — отвечает Ева, а про себя думает: «Возможно, этот момент близок к совершенству больше чем какой-либо другой. Здесь и сейчас мне ничего не хочется менять».