И пусть не знает, для ее же блага.
— Но если он решил вернуться…
— Ирен, я похожа на игрушку, которую можно за ненадобностью запихать в темный угол, а потом достать? Ты в курсе, как он меня кинул? Он просто сказал, что я не нужна, и ушел. А я рыдала ему вслед!
Голос у меня дрогнул, и пришлось замолчать, чтобы не наговорить лишнего. Ирен не стоит сейчас волноваться.
Но, кажется, я недооценила нервы подруги. Она слушала спокойно, лишь ноздри носа чуть подрагивали.
— Ева, Хан, конечно, тот еще козел. Я в курсе, как он любит мимолетные романы. Но думала, что с тобой будет по-другому.
Ну да, еще как по-другому. Я усмехнулась и промолчала.
— Иногда, дома, — продолжала Ирен задумчиво, — я случайно ловила обрывки разговоров отца и Хана с Богданом. Знаешь, мне порой казалось, что они занимаются чем-то… нехорошим. Но нельзя так думать про родных. А теперь этот переполох. Хан мне звонил, Богдан мне звонил. Я им честно сказала, что знать про тебя ничего не знаю, и они вроде отстали. Что происходит?
— Ничего, — пожала я плечами, — просто Хан сошел с ума, только и всего.
— Поэтому ты не хочешь оставить ребенка? — тихо спросила она, кладя ладонь себе на живот. А у меня что-то кольнуло внутри. Совсем глубоко.
— На то есть свои причины.
— Потому что ты не любишь Хана?
Да-а-а, у Ирен деликатности просто море. Но сердиться на подругу не получалось. Слишком взволнованной она выглядела. В ней не было ни грамма притворства. Выросшая в патриархальной суровой семье, воспитанная в закрытой школе для девочек, Ирен сейчас жадно ловила все краски жизни. И щедро делилась ими с друзьями, которыми успела обрасти за год замужней жизни.
— Я люблю Хана.
Вот так, призналась, и сразу даже легче стало. До этих пор никто не слышал от меня таких слов. Жаль, что любовь вышла отравленной.
— Тогда почему? Потому что он воспитан… иначе? Как и Богдан? Но, Ева, такие взгляды у их семей. Мальчики в своих школах, девочки — в своих. Поверь, Хан очень хороший.
— Да. — Собственный голос показался мне чужим. — Да, он очень хороший.
Я не могла попросить Ирен замолчать. Наверное, потому, что сама хотела услышать подтверждение того, что думала про господина Инквизитора. Если мозг упорно шептал, что на своей настоящей работе он мог убивать и мучить, то сердце сомневалось и пыталось найти оправдание его делам.
Проблема влюбленной женщины — она смотрит сквозь розовые очки и всегда пытается оправдать того, кого выбрала.
— Ладно, — вздохнула Ирен, — это твое дело. Но вы с Ханом так любите все усложнять. Просто если он узнает…
— Не узнает. О беременности в курсе только ты.