– Спасибо за комплимент, но я как-то не представляю себя взбивающим омлеты на тысячу гостей.
Летти замерла:
– Тысячу гостей?
Он глотнул кофе и пожал плечами:
– Наша свадьба станет светским событием года, как ты того заслуживаешь. Весь Нью-Йорк будет лежать у твоих ног.
– Это не то, чего я хочу.
– Нет? – Он ленивым жестом поправил ей прядку волос. Глаза ласкали кремовую кожу шеи, дразнящую ложбинку на груди, такой полной, что ткань белого халата натянулась, и полы вот-вот распахнутся. Дариусу мгновенно захотелось смахнуть все тарелки на пол, сорвать с нее халат и уложить ее, обнаженную, на стол.
– Свадьба – это радостное событие, – сказала Летти, – а светская публика мне чужда. Зачем мне их приглашать?
– Чтобы ткнуть их носом! Я думал, что тебе понравится снова стать королевой.
– Я королева? – фыркнула Летти. – Я никогда не была королевой. Да я и девочкой никогда не умела носить красивые платья и не знала, как вести себя в светском обществе. Я была неотесанной дурочкой.
Он нахмурился:
– Я никогда так не думал. Я просто считал…
– Что я избалованная принцесса? – Летти улыбнулась. – Я и была избалованна, хотя не в том смысле, о чем ты говоришь. Я всегда знала, что меня любят. Мои родители любили друг друга и любили меня. – И она прошептала: – У меня был настоящий дом.
– Ты все еще скучаешь по Фэрхоулму?
Она печально улыбнулась:
– Я знаю, что Фэрхоулм окончательно потерян, но я мечтаю о нем. Там родилась моя мама, там жили четыре поколения моей семьи.
– Что стало с поместьем?
Летти уставилась в тарелку.
– Его купил за бесценок владелец какой-то технологической компании. Я слышала, что он там все переделал – полы застелил ковровым покрытием, повесил неоновые лампы, устроил дискотеку в детской. Конечно, это его право, но он не разрешил сфотографировать фреску моей прабабушки до того, как стер все.
Дариус сердито хмыкнул. Он помнил фреску в детской, наивную картинку: маленькая девочка с печальными глазами ведет утят и гусят по баварской деревушке.
– Как жаль, – сказал он.
Летти вымученно улыбнулась:
– Что делать. Все хорошее никогда не бывает вечным.
– И плохое тоже, – заметил он. – Ничто не бывает вечным, ни хорошее ни плохое.
– Думаю, ты прав. – Летти обхватила руками живот. – Но я не хочу грандиозной свадьбы. Только ты и я и наши близкие, родные и друзья. Я хочу пригласить одного человека. Белл Лангтри. Она официантка в ресторане. А ты? Кто будет свидетелем у тебя?
– Ангел Веласкес.
– Ангел?
– Это прозвище. Вообще-то его зовут Сантьяго, но он терпеть не может свое имя, потому что его назвали в честь отца, который отказался признать его сыном. Я называю его по фамилии. Веласкес ненавидит свадьбы. Недавно ему пришлось быть шафером у нашего приятеля Кассиуса Блэка, и потом он долго ворчал и ругался.