После разговора со своими родителями впервые за три года он знал, что Сэди говорит правду. Его мать отвергла ее, но он не собирался просить и умолять. Его мать с гордостью рассказала ему, как она защищала его предстоящий брак, и он по-прежнему слышал ее холодные слова.
– Я не собиралась позволять какой-то иностранке и охотнице за миллионами помешать мне наконец-то обрести дочь, которую я хотела, а ты все разрушил своим распутством.
Если он когда-либо сомневался, любит ли его мать, то теперь знал правду. Она хотела дочь, но у нее родился сын – ее единственный ребенок.
– Ты достаточно долго скрывала от меня сына, Сэди. По этому вопросу не будет никаких обсуждений. Вы оба поедете в Рим со мной.
– Я не могу просто так уехать отсюда. У меня ребенок. Ты хотя бы представляешь, что это значит? – Она посмотрела на него, гневно поджав губы. Он хотел, чтобы она задыхалась от удовольствия, но сейчас было не время думать об этом. Сейчас он должен думать о своем сыне.
– Я не шучу, Сэди. Это не обсуждается. Вы поедете в Рим со мной.
– Я не собираюсь так резко менять жизнь Лео ради человека, который уже подвел его однажды. – Ее слова задели его за живое. Если Антонио не будет воспитывать мальчика, Лео почувствует такую же нехватку любви, какую испытывал он сам, хотя мать и отец присутствовали в его жизни.
– Но ты планировала вернуться в Англию. Разве это не резкая перемена в жизни Лео? – Антонио ни за что не позволит Лео покинуть Италию. Он наследник ди Марчелло.
– Ему будет лучше со мной и моими родителями. – Ее мнение о том, что его сыну будет лучше жить подальше от него, только сильнее убедило Антонио в правильности его намерений.
– Ему будет гораздо лучше в Риме со мной, его отцом.
Он не сдержал гнев в голосе, и она посмотрела на него настороженно и неуверенно. Молчание затянулось, напряжение усилилось.
Наконец она с сожалением произнесла:
– Нет. Никогда. У тебя был шанс, Антонио, и ты его упустил.
– Разве он у меня был? Разве ты сообщила мне, что ты беременна от меня? – Сложив руки на груди, он ждал ее ответа, хотя в глубине души понимал, что во всем виновата его мать.
– Нет, но… – Сэди запнулась под его пристальным взглядом, но Антонио отказывался ей сочувствовать. Он должен помнить, что она четыре года скрывала от него сына.
– Мы отправимся в Рим, где сразу поженимся, – заявил он.
Паникуя, она уставилась ему в глаза:
– Поженимся? Ты свихнулся? – Она затаила дыхание, словно не понимала того, что он говорит.
– Свихнулся ли я, решив снова жениться? Вполне возможно. Ты помнишь, что ты сказала мне на прошлой неделе? «Единственный человек, имеющий право влиять на решения, которые я принимаю в отношении моего сына, должен будет жениться на мне».