Чтобы избавиться от боли, она вновь открыла глаза и принялась разглядывать свое окружение. Два ближайших столика, как обычно, оставались пустыми, если не считать ее эсбэшного телохранителя в штатском, который уже сидел за тем, что подальше, не потягивая чай со льдом и тоже озираясь по сторонам. «Ситуативное понимание», вот именно. С тех пор как она стала подданной Барраярской империи – больше сорока лет назад, – этих «ситуаций» было как-то чересчур много; сегодня она готова была пренебречь своими обязательствами, для этого у меня есть люди. Только вот паренек выглядит слишком уж юным, его еще самого надо опекать. Только ни в коем случае не подавать вида, чтобы не оскорбить его достоинство.
Она медленно вдохнула мягкий воздух – ах, если бы она могла так же втянуть его легкость в самые темные пустоты своего сердца. Официант принес два стакана воды. Корделия успела сделать только несколько глотков, когда тот, кого она ждала, появился в дверях, огляделся, приветственно поднял руку и зашагал к ее столику. Ее телохранитель, отследив это продвижение и отметив, что гость в гражданской одежде, с видимым усилием удержался от того, чтобы вытянуться по стойке «смирно» и отсалютовать пришедшему, когда тот проходил мимо, хотя они и обменялись кивками.
Когда Корделия впервые увидела лейтенанта Оливера Перина Джоула (сколько ему было тогда? двадцать семь?), она безоговорочно сочла его красавцем. Высокий блондин, поджарый, точеные черты лица – о боже, а скулы! – голубые глаза, в которых светится глубокий ум. Более робкий – тогда. Сейчас, двадцать лет спустя, он изменился, но по-прежнему был высок и строен, только в фигуре и манере держаться появилась некая солидность. Его яркие белокурые волосы чуть потускнели, подернувшись сединой, ясные глаза окружены теперь гусиными лапками морщин, и с возрастом он обрел спокойную и надежную уверенность в себе. А скулы и ресницы остались такими же невероятными. Она едва заметно улыбнулась, позволив себе тайное мгновение изысканного наслаждения, пока гость не приблизился, чтобы склониться к ее руке и сесть рядом.
– Вице-королева.
– Сегодня – просто Корделия, Оливер. Если, конечно, не хочешь, чтобы я обращалась к тебе «адмирал».
Он покачал головой:
– Этого мне и на работе хватает, – и заулыбался еще шире. – Здесь среди нас был единственный настоящий адмирал. Мое последнее продвижение по службе всегда казалось мне ирреальным в его присутствии.
– Ты настоящий адмирал. Так сказал император. А вице-король дал тебе рекомендации.
– Не стану спорить.
– Вот и прекрасно, после стольких лет и такой огромной работы – слишком поздно.