На последнем снимке ее глаза расширились от ужаса. Вздрогнув, Каролина вскочила с дивана, не выпуская из рук телефон.
– Это он! – повторяла она, показывая на экран. – Боже, это он!
Глава шестьдесят девятая
Эми
В 2010-м
Ну вот. Теперь я знаю, как заканчивается сон. На самом деле я ждала чего-то в этом роде: предыдущие – предварительные – показы служили зловещим предзнаменованием. Но мне все равно было жутко.
Я смотрела на действие со стороны. Словно все происходило с кем-то другим, как в фильме ужасов. Кричала: «Беги!» или: «Нет!» Но мой голос отскакивал назад, точно натыкаясь на стеклянный экран. Сколько я ни кричала, это ничего не меняло.
Теперь этот кошмар вцепился в меня клещом. Я не могу смахнуть его, как сделала бы с обычным сном. Но, может, просто еще рано? Может, я должна посмотреть ему в лицо? Проблема в том, что одной мне слишком страшно, а помощи попросить не у кого.
Глава семидесятая
Джейкоб
22 октября 2010
– Он красавчик. Так бы и съела его, – сонно пробормотала Фиона.
Джейкоб держал новорожденного сына затаив дыхание – словно тонкое кружево, которое могло расплестись в любой момент.
– Не думал, что такой кроха может быть таким красивым, – ответил он, и на глаза снова навернулись слезы.
– И таким прожорливым! – Фиона закрыла глаза и утонула головой в больничной подушке.
Он улыбнулся и принялся обводить пальцем круглые розовые щечки сына, поглядывая при этом на жену. Никогда еще он не видел, чтобы кто-то так храбро себя вел. Он любил Фиону и ценил ее, но не знал, какая она сильная. Не знал, пока она у него на глазах не произвела на свет ребенка – почти беззвучно, издав лишь низкий, похожий на звериное рычание стон.
Маленький кулачок обхватил его мизинец, и Джейкоб почувствовал, что его словно выдернули из прошлого и прочно зацепили в настоящем.
– С ума сойти, сколько раз ты уже был в этой больнице, – вдруг произнесла Фиона. – Если бы ты мне только рассказал! Ведь я бы все поняла. Обязательно поняла бы.
– Я не мог так рисковать. Я боялся потерять тебя, – ответил он и поцеловал голубой вязаный чепчик, то и дело съезжавший сыну на глаза, которые уже закрывались.
* * *
– Наверно, это прозвучит глупо, – продолжал он, когда ребенок снова заснул, – но чем сильнее я в тебя влюблялся, тем больше чувствовал себя виноватым. Потому что я вроде бы как оправился и жил дальше, а она не могла, причем не по своей вине.
– Ты ее еще любишь?
– Первая любовь не забывается, – ответил он, осторожно подбирая слова. – Но я ведь любил ее совсем не так, как тебя. Это совершенно другое. Мы были дети. Я просто не смог вовремя остановиться и к тому же зациклился на том, что у нее никого, кроме меня, не осталось.