– Справлюсь, не волнуйся.
– Если что, звони, телефон у меня с собой.
– Хорошо. Люблю тебя.
Входная дверь со щелчком закрылась, звякнули ключи. Джейкоб вытянул из кармана телефон и заказал такси.
* * *
– Так нормально, спасибо.
– Восемь шестьдесят, пожалуйста.
Не заглушая двигатель, водитель вышел и открыл пассажирскую дверь.
– Сдачи не надо.
Автомобиль, шурша шинами, отъехал. Неожиданная тишина и разлитая в воздухе прохлада поразили его. Он стоял один на Бидминстер-Роуд, напротив переулка, шедшего параллельно Аксминстер-Роуд и разделявшего два ряда типовых домов.
Район походил на улей. Аккуратные, одинаковые, населенные тружениками ячейки.
Днем дома по большей части пустовали; хозяева стояли за прилавками или отвечали на телефонные звонки. В доме у Алекс Дейл тоже, казалось, никого не было: водитель провез его мимо, как договорились. Камер наблюдения он поблизости не заметил.
В переулке было холодно и сыровато. С черепашьей скоростью, ковыляя на больной ноге, он продвигался к заднему двору журналистки, вынужденно подмечая по дороге каждый камень, веточку и запашок.
В муравейнике у ворот с четырнадцатым номером кипела жизнь. По ту сторону забора слышалась детская возня и визг.
За воротами у Алекс Дейл никаких детей не обнаружилось. Двор, бывший когда-то садом, представлял собой кладбище горшков.
Джейкоб наблюдал сквозь щель в воротах. Зеленая краска на них пошла пузырями. Двор пустовал, как и в прошлый раз; кухонное окно загораживала покосившаяся сушилка для белья.
Оглядевшись напоследок по сторонам, он тяжело оперся на костыли и, поднявшись на цыпочки, потянулся рукой за ворота. Нашарил засов и стучал по нему, пока тот наконец со скрежетом не отодвинулся.
Очень медленно, затаив дыхание, словно «медвежатник», он вытянул вверх щеколду и замер на секунду, уговаривая себя успокоиться. Конечно, он здесь уже бывал, но сейчас впервые пытался проникнуть внутрь средь бела дня, да еще и с больной ногой, которая его безбожно тормозила.
Придерживая съезжающую с плеча спортивную сумку, он постарался как можно тише и быстрее распахнуть ворота.
Потом, раскачиваясь на костылях и подволакивая больную ногу, заковылял по растрескавшейся бетонной дорожке.
Напротив застекленной до половины кухонной двери он помедлил, но потом все же добрел до окна и прислонил костыли к подоконнику. Задача предстояла не из легких.
Окно открылось быстро, как и в прошлый раз. Но вот чтобы подтянуть искалеченную нижнюю часть тела вверх и протащить ее внутрь, пришлось помучаться; он еще ни разу в жизни так не напрягался. В конце концов он как-то протиснулся в окно и плюхнулся на пол, словно пойманная рыба на палубу.