Он мрачно усмехнулся и отключил остатки боли.
– Тебе меня не убить, Эли! – подначил он.
– Вот тут ты и ошибся, Виктор. И на этот раз, – пообещал он, закрепляя проволоку, – я буду смотреть, как из твоих глаз исчезает жизнь.
* * *
Митч смотрел, как горит труп Серены, и старался не слушать звуки выстрелов, доносящиеся из высотки. Он должен доверять Виктору. У Виктора всегда есть план. Но где он? И где Доминик?
Он снова сосредоточился на трупе и своем задании, пока за деревянной оградой не заработали красно-синие мигалки, бросая блики на стены темного здания. Это нехорошо. Копы пока не во дворе, но еще несколько минут – и от них тут будет тесно. Митч не рискнул воспользоваться взломанными воротами перед зданием, прошел к задней стене и дыре в ограде и там обнаружил Сидни, наклонившуюся над полуживым Долом, и Доминика, который возвышался над ними в безмолвной молитве.
– Сидни Кларк! – рявкнул он. – Какого черта ты тут делаешь?
– Она велела мне пойти туда, где будет безопасно, – прошептала Сидни, поглаживая Дола.
«Она», – подумал Митч. Видимо, та самая «она», что сейчас горит по ту сторону от здания.
– И ты заявилась СЮДА?
– Пес был мертвый, – прошептал Доминик. – Я его видел. Он был мертвее мертвого… а теперь…
Митч схватил Доминика за рукав.
– Выводи нас отсюда. Немедленно.
Доминик наконец оторвал глаза от девчушки и собаки и, похоже, только теперь заметил цветные блики на деревянной ограде и стенах. Хлопали двери машин. Топали сапоги.
– Черт!
– Вот именно.
– А как же Виктор? – спросила Сидни.
– Надо будет где-то его подождать. Не здесь, Сид. Нам не полагалось ждать здесь.
– А если ему понадобится помощь? – возмутилась она.
Митч постарался улыбнуться.
– Это же Виктор, – выдавил он. – Он с чем угодно справится.
Однако когда они взялись друг за друга и исчезли в тенях, у Митча возникло мерзкое подозрение, что он ошибся и его проклятие пришло за ним сюда.
* * *
Эли услышал топот и громкие приказы: полицейские спешили к ним через многочисленные комнаты с пленочными занавесями. Виктор скорчился на полу, и вокруг стула все было залито его кровью. Глаза у него были открыты, но уже тускнели. Эли хотел убить его сам, а не руками миритской полиции и, уж конечно, не Серениными.
Сам.
Он увидел нож Виктора на полу в нескольких шагах, схватил его и нагнулся.
– Тоже мне, герой! – прошептал Виктор с двумя последними, судорожными вздохами.
Эли аккуратно приставил нож Виктору под ребра.
– Прощай, Виктор, – сказал он.
А потом вогнал нож в тело.
* * *
Доминик пошатнулся.
Он упал на четвереньки в переулке через четыре квартала от высотки – на безопасном расстоянии от толпы полицейских, от горящей девушки, от пистолетов. Он вскрикнул – и одновременно Сидни схватилась за руку, а Митч потер ушибленные ребра. Боль нахлынула на них, словно прилив, словно выдох: как будто что-то удерживалось в стороне – и теперь вернулось. И один за другим они поняли, что это означает.