— Что посоветуете — Cheteau Cheval Blanc шестьдесят седьмого или шестьдесят второго года? — спросила она, закрывая винную карту.
— Шестьдесят седьмого года, мадам, — ответил официант с улыбкой, и Элизабет согласно кивнула.
Чарли и Эдвард тоже определились довольно быстро, с удивительной легкостью выговорив правильные названия блюд и напитков. Все ждали только меня, и я чувствовала себя неловко. Чарли и официант предлагали мне то или иное блюдо, но я поняла, что даже не представляю, как буду есть что-то с таким названием и при этом смогу соблюсти все правила этикета, чтобы окончательно не упасть в грязь лицом перед Элизабет.
Я еще раз просмотрела дикие названия вроде тортеллини «Мистролли» под соусом «Авиньон». Не встретив там ни состава, ни знакомых слов, отложила меню в сторону и, окончательно осознав, что падать лицом в грязь все же придется, обратилась к официанту:
— Мне просто теплый салат с мясом, любым. Кроме, пожалуй, собачьего и лягушачьего. И вино. Ей-богу, какое принесете, я абсолютно не разбираюсь, но только чтобы оно не стоило двадцать или тридцать тысяч долларов за бутылку.
— Хорошо, я подберу для вас что-нибудь без лягушек, а собачатину у нас не подают, — улыбнулся официант и ушел.
На лицо Элизабет было просто страшно смотреть, хотя она все еще пыталась держаться. На нем смешались и негодование, и шок, и желание вышвырнуть меня отсюда прямо на тротуар. Чарли тоже, очевидно, был мной недоволен, но делал вид, будто это не так, и я расстроилась, потому что действительно старалась им понравиться. Самым спокойным и даже немного веселым за нашим столом оставался только Эдвард, которого, похоже, просто забавляло происходящее, и он с улыбкой осматривал все вокруг, пока не принесли выпивку.
— Обожаю Нью-Йорк, — нарушил неловкое молчание Эдвард, и я была ему безумно благодарна. — Я бывал в разных городах: Рим, Венеция, Париж, Мюнхен, Кельн, Дрезден, Лос-Анджелес, наконец. Но больше всего мне нравится жить здесь, тут так много людей, динамика, движение, и это здорово! — закончил он и разом осушил свой стакан с виски. — А где побывала ты? — спросил он, обращаясь ко мне.
— До Академии я мало путешествовала, мы жили в Москве, а потом переехали в Стокворд, еще я была в Гранд-Каньоне и Диснейленде, если это считается за путешествие, — ответила я, стараясь не смотреть в сторону Элизабет и Чарли.
— Так ты русская? — спросил Эдвард, делая еще один глоток виски.
— Наполовину, мой отец русский, а мать американка, — ответила я, и снова повисла пауза.
— А чем они занимаются, где работают, живут? — нашелся Эдвард, желая разрушить эту гнетущую тишину, но выбрал не самую удачную тему.