— Руноведение, манускриптография, cogitatione videre и defensionem cogitationes. И я обожала наши вылазки с группой и тренировки на искусстве боя.
— Чарли говорил мне, что вы сенсор. Это здорово, — сказала я, желая поддержать долгожданный нормальный разговор, и тут у меня в голове созрел план.
— Да, этот дар достался мне от двоюродной бабушки, — деловито согласилась она, делая маленький глоток вина.
— Скажите, Элизабет, а всегда ли ваш талант вас выручал? — старательно подбирая слова, спросила я.
— Извините, но я не очень поняла, о чем вы хотите спросить, — приподняв бровь, ответила Элизабет.
— Лизи, она спрашивает, насколько ты хороша в определении демонов, — пояснил Эдвард, и бровь Лизи взлетела еще выше.
— Достаточно хороша! — выпалила она, оскорбленная, очевидно, до глубины души, и Эди скептично посмотрел на нее. — И это очень грубо — задавать такие личные вопросы! — сказала, обидевшись настолько, что даже позволила себе сделать замечание мне.
— Лизи, но это же неправда, чего ты бесишься? — спросил Эдвард, поставив на стол стакан. — Ты слабый сенсор, и это проверенный факт, — добавил он, и Элизабет зло посмотрела на него, а потом на меня.
— Извините, не хотела вас обижать, просто спросила из любопытства, — сказала я, чувствуя себя неловко.
— Я, кажется, говорил тебе, что Лизи не самый сильный сенсор, но наша семья очень ею гордится, — скептично заметил Чарли, и я была готова запустить ему в голову свой салат.
Элизабет изображала оскорбленное достоинство и с непробиваемым выражением лица ела, Чарли сидел примерно с таким же видом, что и сестра, а Эди, похоже, просто устал от скучного вечера и мечтал поскорее уйти отсюда, впрочем, как и я. От десерта все благоразумно отказались и, расплатившись по счету, сели в такси. Оказавшись в квартире Эдварда, мы быстро попрощались и перенеслись в лес.
— Я не ожидал от тебя такого! — тут же набросился на меня Чарли, и я вспыхнула.
— А я не ожидала такого от тебя! Весь вечер ты сидел и молчал, делая вид, что ты меня едва знаешь!
— Ты обидела Лизи! — напомнил Чарли, тоже начиная кипятиться.
— Как? Она слабый сенсор, и в этом никто не виноват! А я всего лишь подумала, сможет ли она помочь нам с Пинклтоном, вдруг она его почувствует?
— Виновата ты, что напомнила ей об этом! И я не буду впутывать свою семью в наше расследование! — сказал Чарли, повышая голос. — Лизи старалась вести себя с тобой вежливо, по-доброму!
— Я не виновата! Я не виновата в том, что Элизабет заносчивая дамочка с огромным самомнением, которая нервно и болезненно реагирует на факты и людей не своего круга! И она не вежливая и не добрая, нет. Вежливый и добрый человек не смотрел бы на меня весь вечер, как на убожество, и не впадал бы в ярость из-за того, что я перепутала вилки для салата! — выкрикнула я, и Чарли молча посмотрел на меня, а потом сказал спокойно: