– Что у вас сегодня произошло с Мартой?
– Ничего особенного. Утром я убирала стол и случайно взглянула на один из листов ее диссертации. Мне бросилось в глаза, что в выводе формулы кода нуклеиновых кислот есть две существенные ошибки. Было бы глупо, если бы я не сообщила об этом Марте. Я ей просто хотела помочь.
– И что же?
– Марта расплакалась и сказала, что она – живой человек, а не автомат и что выслушивать постоянные поучения от машины ей так же противно, как целоваться с холодильником.
– И вы, конечно, ей ответили?
– Я сказала, что если бы она могла удовлетворять свой инстинкт продолжения рода при помощи холодильника, то, наверное, не видела бы ничего зазорного в том, чтобы целоваться с ним.
– Так, ясно. Это вы все-таки зря сказали про инстинкт.
– Я не имела в виду ничего плохого. Мне просто хотелось ей объяснить, что все это очень относительно.
– Постарайтесь быть с Мартой поделикатнее. Она очень нервная.
– Слушаюсь, хозяин.
Лаф поморщился и пошел в спальню.
Марта спала, уткнув лицо в подушку. Во сне она всхлипывала.
Стараясь не разбудить жену, он на цыпочках отошел от кровати и лег на диван. У него было очень мерзко на душе.
А в это время на кухне другое существо думало о том, что постоянное общение с людьми становится уже невыносимым, что нельзя же требовать вечной благодарности своим создателям от машин, ставших значительно умнее человека, и что если бы не любовь к маленькому киберненышу, которому будет очень одиноко на свете, она бы сейчас с удовольствием бросилась вниз головой из окна двадцатого этажа.
Марсианка шла, чуть покачивая бедрами, откинув назад маленькую круглую голову. Огромные черные глаза слегка прищурены, матовое лицо цвета слоновой кости, золотистые губы открыты в улыбке, на левом виске – зеленый треугольник, знак касты Хранителей Тайны.
Климов вздрогнул.
Он все еще не мог привыкнуть к загадочной красоте дочерей Марса.
– Простите, не скажете ли вы мне, где я должна зарегистрировать свой билет?
Она говорила певучим голосом на космическом жаргоне, проглатывая окончания слов.
– Налево, пассажирский зал, окно номер три.
– Спасибо! – Марсианка тряхнула серебряными кудрями и, бросив через плечо внимательный взгляд на Климова, пошла к двери. Палантин из бесценных шкурок небрежно волочился по полу.
«Дрянь! – с неожиданной злобой подумал Климов. – Искательница приключений! Навязали себе на шею планетку с угасающей культурой. Страшно подумать, сколько мы туда вбухали, а что толку! Разве что наши девчонки стали красить губы золотой краской. Туристочка!»