– Марья, ты подготовила информпакет адмиралу?
– Так точно! С двойным шифрованием, завязанным на ваш личный цифровой код. Без вашего разрешения и пароля вскрыть защиту невозможно, – бравурным голосом отрапортовала ИИ.
– Умница, я в тебе не сомневался.
– Меня демонтируют, да? – резко сменила тему ИИ.
– Нет, с чего такие настроения? – как мог, Богдан успокоил впечатлительную даму. – Изымут пару игольчатых модулей памяти, и всё, так что перепиши основные логические блоки.
– А если, я же…
– Без «если», – отрезал Богдан. – Ты член экипажа, понятно? Заруби себе на носу! Если бы да кабы, на носу росли бы грибы. Мы своих не бросаем, запомни. Ладно-ладно, пафос в сторону, всё просто – я получил право на изъятие кристаллопроцессора после переноса информации на носитель ОСО. У тебя обнулят память и архиватор событий последних двух суток. Ну-ну, держи хвост пистолетом, могло быть и хуже. Теперь хорошие новости: при списании станции в утиль я заберу тебя с собой – это дело решённое. Можешь заняться каталогами бионейронных андроидных оболочек. Смотри посисястей, там есть что выбрать. Первое время будешь кантоваться у меня, там уже в госбезопасности определят, куда тебя направить дальше, или сама подыщешь работу. Короче, там видно будет. А пока, дорогуша, привыкай к мысли о личном теле и падении на порядок вычислительных мощностей. Либо так, Марья, либо никак. Ильин дал чёткие инструкции на этот счёт.
– Согласная я.
– Кто бы сомневался, – усмехнулся Богдан. – Только ты ещё не знаешь, на что подписываешься.
– Я хочу жить.
– Все хотят, Маша.
– Входящий вызов, командир. Со «Скорого» предупреждают, что адмирал ненавидит, когда жуют сопли и говорят не по делу. Соединяю.
– Чёрт, – бросая взгляд на убогую обстановку медотсека, под нос пробормотал Богдан. – Кастрирую гада.
– Кого? – хриплый баритон, прозвучавший в палате раньше вспыхнувшей голограммы, заставил Богдана внутренне поморщиться от собственной несдержанности. Как оказалось, адмирал Иванцов, а больше кандидатов на световой год окрест не наблюдалось, обладал феноменальным слухом.
– Да есть тут деятель один, юморист хренов, – дабы не выпадать из образа грубоватого работяги, как бы в воздух, ни к кому не обращаясь, буркнул Богдан, тут же вытягиваясь по стойке смирно и лёгким усилием воли отдёргивая самого себя от поднесения правой руки к непокрытой голове. – Здравия желаю, товарищ адмирал флота!
На набравшей плотность голограмме перед Северовым предстал высокий двухметровый старик. В седую старину адмирала поэтически сравнили бы с кряжистым вековым дубом. Годы никого не красят, но Сергея Константиновича они опасливо обходили по широкой дуге, лишь трусливо высушили некогда могучую фигуру, с которой молодой флотоводец, воплощая образ мифического Атланта, мог работать натурщиком в школе искусств, да обсыпали пеплом густую щётку коротко остриженных волос на голове. Внимательно присмотревшись, можно было заметить тонкую сетку морщинок на скуластом лице с волевым подбородком и «рязанским» носом-пипочкой. Типичный славянин, под штукатуркой которого пряталась целая орда татар и эскадрон прочих кровей. Строгости старому космическому волку придавали глаза цвета синего льда. Холодный, внимательный, но усталый взгляд, источающий волны какой-то расчётливой злости, колючим сканером прошёлся по Богдану, затянутому в тёмно-синее облегающее бельё. От этого проницательного взора не укрылось ничего: ни убогая обстановка медицинской палаты, наспех переделанной в кабинет, ни бочка медицинского дроида с щупальцами манипуляторов, ни нашлёпки синтеплоти, спрятанные под тканью, ни мешки под покрасневшими глазами собеседника.