– Меня это не интересует, – холодно ответил мужчина. – Также я не заинтересован в потере времени. А сейчас вы его отнимаете, причем самым бездарным способом – скандалом. Когда будете готовы предложить что-то еще, можете попробовать нанести второй визит.
И он повернулся ко мне спиной, вернувшись к каким-то колбочкам и записям на столе.
Я озадаченно оглядела затянутую в белое спину и честно пыталась прийти в себя от такого хамства.
– Шут, а вам не кажется, что у этого случая могут быть последствия? – обманчиво мягко спросила я. – Я уже не говорю о вашем безобразном поведении!
– Не кажется, – не оборачиваясь буркнул блондин и иронично хмыкнул. – Девушка, о каких последствиях идет речь? Не так давно вы напирали на то, кто ваша сестра… Сейчас позвольте вернуть подачу. Вы понятия не имеете, кто я.
– Почему же… Вы – шут его величества Гудвина, известный своей распущенностью и невоздержанностью. Как в спиртном и табаке, так и в женщинах! – отчеканила я, используя то немногое, что узнала от сестры и ее подруг.
Его рука, которая секундой ранее тянулась за какой-то странной железной штучкой, похожей на маленький разводной ключ, замерла в воздухе. А потом прозвучал очень тихий, но от этого не менее жутковатый смех, и, порывисто развернувшись, шут чуть наклонился вперед и проговорил:
– Как же это ми-и-ило. Юная барышня, позвольте полюбопытствовать, а вас не смущает то, что вы наедине с этим рассадником пороков и низменных наклонностей?
– Я к этому «рассаднику» с претензиями пришла вообще-то, – сухо отозвалась я, и, решившись, выдала: – Ну и с требованиями контрибуции, разумеется.
Шут осмотрел меня кра-а-айне удивленным взглядом, а потом припечатал таким тоном, словно диагноз поставил:
– Гномка.
– Чем и горжусь. – Не осталась в долгу я и независимо вздернула подбородок.
По узким бледным губам этого проходимца расползалась какая-то слишком самоуверенная усмешка. Настолько нагло мог скалиться только тот, у кого все целиком и полностью под контролем. Кто не чувствует себя виноватым и считает себя в выигрышном положении.
А меня, стало быть, в проигрышном.
На этом фоне до скорбной разумом рыжей полукровки в моем лице дошла наконец здравая мысль о том, что он вообще-то прав.
Я с ним наедине. В подвалах. И тут даже пробегом никого нет.
Мамочкина скалочка…
Мужчина скрестил руки на груди и продолжил за мной наблюдать с неизменным интересом профессионального натуралиста в синих глазах.
От этого почти что препарирующего взгляда мои длинные ушки машинально прижались к голове и очень захотелось куда-нибудь исчезнуть.