— А я не боюсь, — проворчала Юлия Александровна. — Дочка растет у вас, балбесов. Гордые какие оба. А девочка страдает.
Слышать это было так неожиданно, что Ксюша не смогла продолжать, пока не залила в пересохшую глотку остатки пива.
— Как Лилечка? — спросила она заискивающе.
— Ты хоть помнишь, сколько ей, мамаша ты непутевая? — осведомилась Юлия Александровна.
— Четыре… Пять?
— Эх ты, наказание. И как только сердце у тебя не разорвется, а? Материнское же сердце. Последняя сука и та щенков не бросает. А ты…
— Если честно, то я как раз об этом хотела поговорить с Вадимом, — сказала Ксюша.
Ее голос звучал абсолютно искренне, потому что в этот момент, хмельная и растроганная, она сама верила себе. Разве она когда-нибудь забывала о дочери? Хотя бы на день, хотя бы на час, на минуту? Ксюшина душа вся прямо изболелась от тревоги за Лилечку. И Вадима ей жалко. Возможно, она его любит. Да, да, конечно же, любит. И всегда любила. Если бы он был способен обеспечить хотя бы минимум ее потребностей…
— О чем поговорить? — насторожилась невидимая Юлия Александровна.
— Нужно что-то решать, — уклончиво ответила Ксюша. — Нельзя, чтобы дочь росла сиротой. Вадим с ней справляется?
— Справлялся. Сейчас Лиля у нас живет.
— А он?
— Не телефонный это разговор.
Ксюша схватилась рукой за левую грудь и опустилась на табурет, не замечая, как он холодит кожу.
— Вы только намекните. Прошу вас.
Неужели с Вадимом что-то стряслось? Ее последняя надежда была готова рухнуть, не оставив камня на камне от будущего.
— Летал он… В одну африканскую страну.
— Отдыхать? — не поняла Ксюша.
— Не совсем, — сказала Юлия Александровна. — По контракту. Ну, пустыня, жара… Обгорел сильно.
— Его сбили?
— Обгорел, говорю. Но уже зажило. И нога срослась. А Лиля всё это время у нас. — Свекровь пропищала, передразнивая девочку. — Где папа, бабушка? Где мама? Они скоро меня заберут?
Непроизвольно покусывая согнутый палец, Ксюша раздумывала. Итак, верный присяге и всяким патриотическим бредням, Вадим побывал на войне. Судя по скупым сведениям, которые удалось вытащить из матери, он горел и сломал ногу при падении. Но жив. Главное, чтобы не калекой остался. Калека Ксюшу не защитит, не спасет.
— Где он сейчас? — спросила она. — В больнице? Я хочу его видеть.
— Из больницы выписался позавчера, — буркнула Юлия Александровна. — Лицо попорчено, конечно, но это если с одной стороны смотреть, а другая целая. И не хромает совсем. Колено еще побаливает, но ему же не на танцульки…
— Где он? — нетерпеливо повторила вопрос Ксюша.
— На рыбалку с дружками подался. Под Волчевск куда-то. На Волчанку, что ли. Я ему говорю, дочке нужно…