Снова круг… Я отошел на несколько метров вглубь двора и посмотрел наверх. Купола и в самом деле венчали круги вместо крестов. В остальном же строение выглядело вполне привычно для православного человека.
Стало не по себе. Видимо, слишком рано я ушел из больницы и болезнь, подкосившая всего неделю назад, все еще напоминала о себе. Во дворе храма стояло несколько скамеек. Выбрал единственную, которая находилась в тени деревьев, присел. По лицу катились крупные капли пота.
Массивные въездные ворота разъехались в стороны, и во двор въехал черный «Мерседес» с наглухо тонированными стеклами. Тихо шурша широкими покрышками по горячему асфальту, вырулил на небольшую парковку позади храма и остановился. Открылась задняя дверь. Из машины вышел высокий, толстый человек в рясе. Даже мешковатая ряса не могла скрыть невероятных размеров живот, выпирающий вперед на добрых полметра. На толстой шее, вместо привычной цепи с крестом – серебряное украшение, из скрепленных друг с другом круглых пластин, напоминающих монеты. Пухлые пальцы сжимали ручку кожаного портфеля. Другая рука, при ходьбе, небрежно размахивала кадилом, висящем на длинной позолоченной цепи. Он вальяжно двинулся по тротуару к входу в храм. Проходя мимо, священник бросил на меня суровый взгляд, но заметив, что я смотрю на него, растянулся в приветливой улыбке и кивнул. Я присмотрелся к украшению. Это и в самом деле были монеты! Причем очень старые! Я бы даже сказал античные. На одних был изображен орел, с опущенными крыльями, стоящий на неестественно длинных ногах, а на других – мужской профиль с лавровым венком на голове. Монеты чередовались. Скорее всего, они были одинаковыми, просто аверс чередовался с реверсом. Точное их количество я сосчитать не смог. Навскидку – десятка три, не меньше.
«Неожиданно!» – удивился я и вскинул брови. Священник заметил это и, сделав по инерции еще два шага, остановился. Медленно развернулся ко мне и, шумно дыша, застыл.
– Тебе плохо, мил человек? – пробасил батюшка и нахмурился, – Бледный какой-то.
Мил человек!? Вот это поворот! Да и забота в голосе! Чудеса?
– Есть немного. Но мне уже лучше. Благодарю.
Священник как-то странно поморщился, затем отодвинул рукав рясы, под которым блеснул золотом «Ролекс», поставил на край скамейки портфель и с шумным выдохом уселся рядом. Деревянные планки под его весом прогнулись. Он откинулся на спинку, достал из портфеля носовой платок и протер влажный лоб.
– А в храме что? Был уже?
– Нет. Не был, – честно признался я, глядя в сторону. Разговаривать с ним не было особого желания. Если во мне и теплилась какая-то надежда по пути сюда, то после ознакомления с «прейскурантом на церковные услуги» она попросту растворилась. Вся эта важность, которой светился духовный сановник, теперь навевала тоску и грусть.