Я задрожала под порывом холодного ветра. Ноги онемели, я посмотрела на них и удивилась тому, что на мне по-прежнему ботинки, а не шлепанцы Эбби, поскольку готова была поклясться, что голые пальцы моих ног утопают в снегу.
— Что вы хотите сказать? Почему «не там»?
— Девушка убежала. И ее семье известно об этом.
— Вы ошибаетесь. Никуда она не убегала.
— Откуда такая уверенность?
Да, я была уверена.
Мы добрались до забора, он придержал для меня калитку на уровне моей груди и, казалось, какую-то долю секунды не хотел выпускать меня из нее.
— Я знаю ее, — смущенно сказала я. — Знаю, что она не стала бы этого делать.
Тут вдруг, удивив меня, заговорил Джеми:
— Неужели никто ничего не видел? Куда она поехала? С кем? Известно ли хоть что-нибудь? — Он искоса посмотрел на меня, давая тем самым понять, что мы поговорим обо всем позже, но сейчас он будет мне подыгрывать.
— Вы осматривали местность вокруг лагеря? — добавила я. — Искали в лесу? А ее велосипед? Вы…
— Вот что я вам скажу: вы просто излишне любопытны, — ответил полицейский, глядя исключительно на Джеми. Но не на меня. Он упомянул пару деталей из объявления об исчезновении, и я запомнила, какие именно, чтобы обдумать сложившуюся ситуацию позже.
Бабушка и дедушка Эбби — они были ее официальными опекунами — заявили, что она сбежала. Они сказали это и начальству в лагере, и полиции, потому ее и не начали искать сразу же.
Полицейский показал в направлении старой магистрали, которая теперь называлась Дорсетт-роуд. Свидетель — он не назвал его имени — видел, как Эбби свернула по этой дороге и словно сквозь землю провалилась. Он покачал головой, будто хотел сказать, что сделать что-либо было невозможно. Она поступила так, как поступила, по доброй воле.
Кроме того, читала я его мысли, ну кто она такая? Всего лишь семнадцатилетняя девчонка. А семнадцатилетние девчонки только и делают, что пропадают.
Полицейский закрыл калитку. Удостоверился, что мы сели в разные машины, и отбыл. Он ехал на автомобиле без надписи «Полиция» и без мигалки, и я задалась вопросом: а был ли он при исполнении, когда углядел наши с Джеми машины? Как только задние габаритные огни его автомобиля скрылись из виду, Джеми вышел из своей машины и направился к моему фургону.
— И что это было? — спросил он, садясь рядом со мной. Двигатель прогревался плохо, в фургоне было холодно, и он поднес руки к вентиляционному отверстию.
У меня опять появилась возможность рассказать ему обо всем. Здесь, тихой ночью, спустя несколько минут после того, как я побывала в теле Эбби, или же это она была в моем, и мы с ней катались по сосновым иголкам в объятиях парня, которого, по ее словам, она любила. Теперь Джеми знал о ее существовании, и я могла признаться в том, какую тесную связь я ощущаю с незнакомым мне в реальной жизни человеком.