Она не знала этого. Но определенно не ожидала, что Эбби настолько разозлится.
Эбби фыркнула на нее, обозвала любопытной засранкой и несколькими словами похуже и велела убираться обратно в домик, пока их обеих не выгнали из лагеря. Девочка сказала, что брать напрокат велосипеды могут только вожатые — она верила в подобные, никого не интересующие правила, — а Эбби всего-навсего стажерка и ей это не позволено, и тогда та взбесилась еще больше.
Девочка обиделась и сдалась, а затем уныло смотрела, как Эбби катит к большой дороге на старом, ржавом велосипеде марки «Швинн».
Так я себе это представляла.
Я могла поставить себя на место их обеих: свидетельницы, не желающей отпускать любимую вожатую, или же самой Эбби — ветер в волосах, неясная в темноте дорога, последние мгновения великолепной свободы.
Люк Кастро что-то там мастерил в гараже, когда я подкатила к нему на фургоне. Дверь была открыта, и я увидела его с того места, где припарковалась — в конце подъездной дорожки. Видна была мне лишь пара торчащих из-под машины ног, и поначалу я испугалась, что эта самая машина свалилась откуда-то сверху и придавила его.
Я знала, что передо мной Люк — парень, к которому Эбби испытывала симпатию, а может, и любила — поскольку сразу почувствовала, что та бывала здесь прежде. Почувствовала, где именно она ходила по лужайке: земля там много месяцев спустя была теплой — снег растаял, и небольшие пятна травы оказались обнаженными.
Люк, должно быть, услышал звук мотора, потому что выкатился из-под машины, сел и уставился на меня. Махать в знак приветствия он не стал.
Сначала я сомневалась, а узнаю ли я его с такого расстояния по воспоминаниям Эбби, но у меня быстро все получилось. Джеми был прав: Люк Кастро окончил школу год тому назад и, очевидно, не пошел учиться в колледж либо же приехал на каникулы, потому что в настоящее время жил в доме своих родителей по адресу, имевшемуся в прошлогодней школьной телефонной книге.
Люк смотрел на мой фургон так, что, казалось, его глаза уже просверлили дырки в ветровом стекле. Я гадала, кого он видит на водительском сиденье, за кого меня принимает. Потом вышла из машины и направилась к нему.
Я не слишком высокая и не слишком маленькая. У меня, как говорят, длинные пальцы и длинные для моего роста ноги и, как я сама это заметила, длинный нос. Серег в ушах нет, на губах нет помады, но подвеска находится где положено — круглый дымчатый камень на длинном шнурке спрятан под всеми слоями одежды, и узнать об этом может лишь тот, кто приложит руку к моей груди. И почувствует горячий твердый выступ.