В это время стоявший рядом Йуда прервал наш спор и начал что-то объяснять Кравченко.
Оказалось, что солдаты искали повстанца и смутьяна, который, как им донесли, забежал в дом Йуды. Они требовали, чтобы Йуда выдал его, так как он считался государственным преступником, но Йуда категорически отказывался, утверждая, что не понимает, о чем идет речь. Тогда солдаты разозлились и стали избивать Йуду, а он, пытаясь скрыться от них, забежал во двор своего дома. Дальнейшие события мы наблюдали сами, вернее, участвовали в них.
Несколько раз он прерывал свой рассказ молитвой, в которой благодарил Всевышнего, что тот надоумил его в такое неспокойное время отправить семью к родственникам в Галилею.
Во время нашего разговора мы услышали шаги и вскоре увидели, что из глубины пещеры к нам приближается человек. Мы тревожно переглянулись, но Йуда успокоил нас, объяснив, что это и есть тот самый повстанец, которого он спрятал от солдат.
– Хм, значит, они все-таки были правы, – усмехнулся я, – Йуда действительно дал убежище бунтовщику.
– Ну вот, а ты их шокером, – упрекнул меня Кравченко.
– Я что-то не понимаю, кому ты симпатизируешь, – в сердцах заметил я, – евреям или оккупационным властям?
– Ты хоть сам понимаешь всю нелепость своего вопроса? – в голосе Кравченко я уловил иронию. – Все то, что происходит в данный момент, на самом деле уже произошло две тысячи лет назад, и результат этих событий тебе прекрасно известен. Не собираешься же ты, в самом деле, переделать историю, освободить евреев от римской оккупации и создать государство Израиль в первом веке нашей эры?
– А мне кажется, мы сюда для того и прибыли, чтобы переделать историю. Разве не так? – заметил я.
– Послушай, не надо передергивать, – невозмутимо улыбнулся в ответ Кравченко, – я ставлю перед собой куда более скромные цели.
– Не сказал бы, – возразил я.
Мы, наверное, еще долго бы спорили, если бы подошедший человек не отвлек наше внимание. Он начал что-то быстро говорить Йуде, причем явно на повышенных тонах.
Это был очень молодой человек, думаю, ему было не больше двадцати. Одет он был скромно, в тунику, пошитую из ткани, напоминающей мешковину. При взгляде на его одежду у меня сразу возникла ассоциация со словом «рубище». Внешне незнакомец сильно смахивал на разбойника. Волосы и борода его были всклокочены, глаза горели недобрым огнем, движения были резкими и агрессивными.
Кравченко повернулся в его сторону и стал что-то ему объяснять. Парень внимательно слушал, и через некоторое время я с облегчением заметил, что он стал успокаиваться.