— Эй, Хай, ты бы поосторожнее, а то придушишь ненароком, а мы ещё поразвлечься хотели, — заржал другой чужак.
Третий оттащил дружка от девушки, сломанной куклой лежащей на мокрой тропе, усилившийся дождь, словно слезами, омывал её обмякшее тело.
— Хис, он как всегда перестарался. Девка мертва. Придётся кинуть её к ведьме за компанию.
Ухватив девушку за руки, чужаки утащили её тело, как я подозревала к догорающему дому. Оставшийся злодей посмотрел на свёрток с младенцем.
— А с этим что делать?
— Прибей, и вся недолга, — отозвался другой чужак.
— Не, эту смерть я на себя брать не буду, — заартачился вдруг чужак. — а вы, как хотите.
— Я тоже не буду.
— А и ладно, — отозвался их главарь, — оставим здесь. Сам сдохнет, или зверьё пожрёт.
Спустя минут пятнадцать по моему внутреннему времени злодеи уехали, и я, наконец, смогла выбраться из своего схрона. Первым делом подхватила на руки малыша, проверила всё ли с ним в порядке. На меня взирали красивые разноцветные глазки двухмесячного малыша, ребёнок чуть хныкал и явно чувствовал себя неуютно в практически совершенно промокшем одеяльце. Выпутала его из мокрых тряпок и завернула в свою снятую рубаху, оставшись под плащом с голой грудью. Малыш, завидев грудь, потянулся к ней требуя еду.
— Ох, маленький, голодный? Что же делать?
Ребёнок, судорожно всхлипнул. И моё сердце не выдержало вида его несчастного личика, по телу прошла горячая волна, и я почувствовала, как мои груди наливаются. С удивлением сжав одну, увидела, как из соска брызнуло молоко. Это было чудо!
Стараясь не задумываться что, почему и как, притянула ребёнка к груди, и он довольно зачмокал. Прижимая малыша к себе, прошла к догоравшему дому, ставшему погребальным костром сразу двум невинным существам. Именно здесь я пообещала и себе и праху женщин, что стану ребёнку второй мамой…
В деревню вернулась по тёмному. Дед Аньян с удивлением рассматривал шевелящийся в моих руках свёрток. Когда же рассказала ему об увиденном, долго молчал, потом заговорил, тяжело вздохнув.
— Да, девочка. Беда пришла, а нам настало время двигаться отсюда.
— Но куда? И зачем идти вам? — спрашивала я, укачивая на руках малыша.
— Нежли тебя одну с дитём оставлю?! — покачал головой Аньян. — А уходить надо, чтоб никто не догадался, что ребёнок остался жив, иначе доведут дело до конца. Пусть уж лучше думают, что мальца звери растерзали, тем более, что никто из деревенских тебя не видел.
Да, видно, правильно я сделала, когда порвала часть одеяльца малыша на мелкие неровные клочки и испачкала своей кровью из прокушенного специально пальца, а затем разбросала лоскутки то там, то здесь, создавая видимость нападения зверя. К тому же начавшийся дождь смоет мои следы, и никто из чужаков не узнает, что у их преступления был свидетель.