Спустя часа два я уже имел более-менее полное представление о жильце квартиры номер девять.
Свободный от брака мужчина, к которому время от времени приходили женщины, причем разные. Молодой, с интересной внешностью, вежливый и воспитанный, очень приятный в общении. Что еще могли рассказать о нем соседи? Ничего. Ни с кем из них он не поддерживал дружеские отношения, не разговаривал, жил своей жизнью. В приоткрытую дверь, как поведала мне одна из соседок, она видела, что квартира не отремонтирована, да и запах оттуда шел табачный, какой бывает в жилище заядлого курильщика («Не то что у прежних хозяев, вот аккуратные были люди!»). Словом, чувствовалось, что мужчина живет один, что никто у него не прибирается, не проветривает комнаты, не ухаживает за ним. Все соседи были едины в своем мнении, что Вадиму пора было бы уже жениться, «все-таки не мальчик».
Вадим Соболев работал механиком на станции техобслуживания, прилично зарабатывал. Это все, что мне удалось о нем узнать.
Быть может, другой, менее щепетильный человек, оказавшийся на моем месте, попав под обаяние Клары, и дальше принялся бы расследовать чисто убийство Соболева, отстранившись на время от самого заказчика — Игоря Светлова. Но я привык не доверять абсолютно никому, а потому вот уже сутки пытался связать эти две личности — Светлова и Соболева, найти между ними что-то общее. Я, безусловно, верил Кларе, но откуда мне знать, искренен ли с ней ее брат?
К тому же уж слишком напуган был наш пианист, надо было видеть его бледное лицо и взгляд, который вполне мог принадлежать человеку, который не только виновен, но еще и лжет. Я чувствую это. Можно сказать, кожей. Он явно что-то недоговаривает, скрывает. К тому же он мог и сестре своей всего не рассказать, а только часть. Откуда мне знать, какие у них отношения. То, что Клара трясется над ним, любит его больше жизни, это понятно. Но она может не знать о нем всего. Значит, я должен поговорить с ним без нее.
Побеседовав с соседями Соболева, я отправился к себе на дачу, к добровольно («по-домашнему») арестованному пианисту.
Фортепианную игру я услышал, едва вышел из автомобиля. В ворота въезжать я не стал, решил, что разговор будет недолгим и я вернусь еще засветло домой.
У нас с Игорем был уговор — я должен был непременно предупреждать его о своем приезде. Что я и сделал.
Мой звонок прервал фортепианную игру, которая так хорошо и романтически ложилась на летающие по воздуху снежинки. Мой дом горел всеми окнами, словно там проживала большая семья и все комнаты, включая кухню, были заняты людьми. Давно я не видел такой уютной зимней красоты.