И беседа потекла уже более спокойно, а наши гости стали рассуждать уже более здраво, без паники. Под конец, когда Лена угостила их вином, они и вовсе расслабились.
— Я поселю его на своей даче, — предложил я, ловя ободряющие взгляды жены. — Там все условия для жизни. Ну, и буду держать в курсе дел.
— Ты действительно сможешь узнать имя этого человека? Фамилию следователя?
— Действительно, — улыбнулся я Кларе, радуясь тому, что мне удалось их успокоить.
— Пианино там есть? — спросил Игорь, краснея от собственной храбрости, как если бы понял, насколько несвоевременно и глупо прозвучал его вопрос.
— Есть, старое, немецкое, но его не мешало бы настроить.
— Я настрою! Сам! — обрадовался он. — Клара, ты мне только напомни взять сумку с инструментами и камертон.
Решено было отвезти Игоря на дачу немедленно. Отправились втроем: я, Клара и Игорь. Лена собрала сумку с продуктами, Клара попросила меня по дороге заехать в какой-нибудь супермаркет, чтобы купить все необходимое для «домашнего ареста» брата. Я дал ему новую сим-карту для телефона, чтобы обезопасить себя в случае, если его телефон поставят на прослушку. Под конец наши сборы уже походили на подготовку к воскресному пикнику на свежем воздухе.
— Фима, Лена, спасибо вам за помощь и понимание. — Клара нежно обняла Лену. — Я заплачу любые деньги, за это можете не волноваться. Для меня главное — это спокойствие и счастье брата.
В какой-то момент я вдруг поймал взгляд Игоря, обращенный ко мне. И в нем было столько боли! Откуда вдруг этот взгляд? Именно после этого взгляда визит Клары уже не стал казаться мне каким-то несерьезным, что ли, а ее страхи раздутыми. Возможно, Игорь что-то скрывает.
Довольно часто в моей практике случается, что вполне безобидные дела и ситуации превращаются в интереснейшие расследования. Кто знает, может, это как раз такой случай?
3. Наташа. 11 января 2018 г
Она открыла глаза. Увидела белый, с едва заметной паутиной потолок и вспомнила, что находится в больнице. Проснулась она от звуков, доносящихся откуда-то слева. Повернула голову и увидела сидящую на постели женщину. Худую, с бледно-желтыми руками, одетую в розовый пеньюар. Трудно было определить ее возраст. Может, под пятьдесят? Густые светлые волосы, закрученные в крепкие кудри, смотрелись здоровыми на фоне общего болезненного вида.
— А, проснулась? — Женщина улыбнулась, и Наташе стало как-то легче. Хорошо, когда люди улыбаются, даже и в таком странном и неприятном месте, куда ее поместили. — Меня зовут Паша. Прасковья. Странное имя, правда? Несовременное. Сама не знаю, зачем моя мама так меня назвала. Можно было, конечно, его поменять, но при маме я бы не посмела этого сделать, а после ее смерти тоже не решилась.