Однако за столиком Валентин был не один. Молодой парень, которого Ракитин представил мне как опера Андрея Лазарева, когда я пришел, как раз доедал суп. Мы поздоровались.
— Вот, Ефим Борисович, пока мы тут с тобой, занимаясь сбором информации по Соболеву, добрались даже до Питера, Андрей уже нашел убийцу!
— Что ж, я рад! — Я не поверил ни одному его слову. Стал бы он меня звать, если бы все так обстояло? Зачем я им тогда? — Тогда я пошел?
— Постой! — широко улыбнулся мне Ракитин. — Вот твой суп. Поешь. Представляешь, ему позвонила невеста Соболева, Людмила, сказала, что у нее для него есть важная информация, они договорились о встрече, и она, заливаясь слезами, выдала, что Вадима Соболева убил местный фермер Никитин.
— Да, на самом деле интересно, — усмехнулся я. Так я и знал, что просто время у меня отнимают своими глупостями! Чтобы фермер, о котором Ракитин еще раньше мне рассказывал как о человеке серьезном, основательном, влюбленном в Людмилу, вместо того чтобы завоевывать ее сердце мужскими методами, цветами да подарками, взял и отравил соперника, рискуя оказаться за решеткой, в это я уж точно не мог поверить.
— Он тоже сейчас подойдет, — неожиданно сказал капитан Лазарев, с трудом скрывая усмешку. — Вот бабы!
— А что такое? — не понял я.
— Андрей на нее глаз положил, да, Лазарев? А она, узнав о смерти своего жениха, в тот же вечер переметнулась к богатому фермеру!
— Да я и сам тогда удивился, — покраснел до ушей Лазарев и рассказал интереснейшую историю о том, что произошло с ним на станции Полевая. Оказывается, он в ту ночь ночевал в доме у фермера Никитина и сам лично видел, как к нему в метель прибежала признаваться в своих любовных чувствах практически вдова — Людмила, женщина, за несколько часов до этого узнавшая о смерти своего возлюбленного.
— Вот и верь после этого им! — в сердцах воскликнул Валентин.
Когда в кафе вошел Никитин, я сразу понял, что это именно он. Красивый, статный мужик, кровь с молоком, с приятным открытым лицом. Подошел, поздоровался со всем крепким пожатием руки, сел, сказал (видимо, по привычке), что всех угощает, снял мокрую от снега шапку, повесил на вешалку. Но остался в куртке. Он явно нервничал.
— Вот правда, Андрей, не ожидал от нее такого! — начал он с ходу. — Ну ладно, ночью прибежала в слезах, рассказала душещипательную историю о том, что всегда боялась Вадима, что он бандит и все такое, что она давно меня типа любит… К себе позвала… — Он еще гуще покраснел, только кончик носа оставался бледным. — Ну я и решил ее проверить. Сказал наутро, что это я убил Вадима. Что так ее любил, что сам не знал, что творю. Очень уж хотелось увидеть ее реакцию, подумал, что если любит, то все простит. И когда уже сказал, понял, что сморозил полнейшую глупость, что такими вещами не шутят, и хотел было уже признаться в том, что просто пошутил по-идиотски, как она вдруг так посмотрела на меня, что я понял — она мне поверила, испугалась. И я уже не знал, как себя вести. Спросил, уйти мне или остаться, и она сказала, чтобы я ушел.