Я был уже в машине, когда мне позвонил Ракитин.
— Ефим Борисович, как-то нехорошо получилось… Ты где? Уже уехал?
Он поджидал меня на крыльце кафе. Обещание сообщить мне важную информацию о Ларе Михалевой — вот что заставило меня вернуться к Валентину.
— Я в двух словах, — проговорил он, ежась от холода. — Михалева живет в Питере. Замужем за Борисом Гуркиным. Она оставила девичью фамилию, в отличие от ее сестры Екатерины Михалевой-Гуркиной, взявшей себе двойную фамилию.
— Постой… А где сама Екатерина?
— В прошлом году она вскрыла себе вены, умерла.
— Подожди… Ты хочешь сказать, что ее место заняла Лариса, ее родная сестра?
— Да, я связался со следователем, который вел дело Екатерины. Он утверждает, что это точно самоубийство. Дело в том, что Гуркин — человек в Питере известный, крупный чиновник. Он никак не мог поверить, что его жена сама ушла из жизни, считал, что ее либо заставили, либо просто убили.
— А где во время убийства была ее сестра, Лара?
— Я знал, что ты об этом спросишь. Она была в Москве, у нее железное алиби. В деле есть билеты на «Красную стрелу».
— Мне надо срочно в Питер, — перебил я его. — Отправь мне его фамилию и где он работает, номер телефона.
— Ты серьезно? Поедешь в Питер? Думаешь, это Лара? Ефим, ты чего?
— Вадим, этот ловелас, бабник и циник купил квартиру у Екатерины, а потом она вскрыла себе вены. Как ты думаешь, разве здесь нет никакой связи?
— Ну, не знаю…
— А у тебя есть дежурная версия? Ты можешь мне назвать имя подозреваемого?
— Конечно! Светлов! Пианист!
У меня просто не было слов. Я махнул рукой и побежал обратно в машину. Дел навалилось так много, что я и не знал, за что хвататься и куда ехать.
Позвонил Лене.
— Хочешь прокатиться в Петербург? Выпить горячего какао с пышками на Невском?
— Фима!!!
— У тебя там как дела? Есть что-нибудь интересное?
— Я уже еду домой. Знаешь, эти разговоры с женщинами Соболева — как под копирку. Ничего, за что можно было бы зацепиться. И снова ощущение недоговоренности. У меня создалось такое впечатление, будто бы им за что-то очень стыдно, они не могут мне признаться.
— А реакция этой…
— Валентины? Ее зовут Валентина, я тебе говорила. Кстати говоря, она также хороша собой и… замужем. Знаешь, она заплакала, когда услышала, что Вадима убили. Но никого не подозревает. Высказала дежурное предположение, что его отравила одна из его любовниц. Из ревности. Она выразилась «допрыгался». Так что там с пышками?
— Приедешь домой, закажи нам билеты на «Сапсан» на утро, без пятнадцати шесть, в девять уже будем пить какао в Петербурге.