Игор побродил, прислушиваясь.
Где-то на краю березняка толстяк звал его, уговаривая не пугать до смерти девчонку, оставить в покое.
– Не она это, не она, – подпевал толстяку оправившийся староста. – Наша-то еще вчерась утекла, чернявый манус увез…
Глава 6
– От меня не скроешься…
Мелькнула меж стволов белая юбка. Он бросился следом, ломая ветки. Сердце колотилось так, словно готово было выпрыгнуть из груди.
Вот она – прижалась спиной к шершавому березовому стволу, расплескались по ветру золотые локоны.
– Теперь не вырвешься…
Сгреб в охапку, едва владея собой, прижал к колотящемуся сердцу.
– Любовь моя… сердце мое… ласточка…
Эльжбета не отстранилась, только притянула Тадеуша к себе, поцеловала в висок, прошептала:
– И ты – мое сердце…
Тадек подхватил княжну на руки. Она засмеялась, запрокинув голову, и волосы хлынули, как солнечный свет, ему на плечи, заструились до самой земли.
– Солнце мое…
Так на руках и нес ее через рощу к пруду. Усадил у воды на траву, прилег рядом, положил голову на белый подол. Элька задумчиво смотрела на воду. В пруду тонули облака, пышные, белые и лохматые, как нестриженые овцы.
Тадеуш зажмурился, стараясь запомнить все это.
Эльжбету, запах травы и тины, расплывшиеся в воде облака…
Княжна казалась непривычно молчаливой, даже грустной, а Тадеуша распирало от радости. В конце концов, хоть он и обещал Казимежу до поры до времени не открывать тайны Эльжбете, Тад не удержался, заглянул ей в лицо, поцеловал в напряженные брови и прошептал:
– Все будет хорошо…
Эльжбета невесело улыбнулась, но Тадеуш гладил ее лицо, покуда складки не разгладились, не смягчились линии.
– Я вчера говорил с твоим отцом, – прошептал он, касаясь губами ее уха. – Он дал мне слово, что, едва мне исполнится восемнадцать, он отдаст мне твою руку. Он согласен, Элька! Какой-то месяц, и все исполнится… Завтра я еду домой, к батюшке. Обговорю с ним все. А там – вернусь.
Заметив, что светлые брови княжны снова нахмурились, Тад заговорил быстрее, с жаром:
– Ты не думай, Элька. Все как нужно будет. Сваты. Подарки. Отец все сделает. И муж из меня будет хороший, потому что мне, кроме тебя, никто не нужен…
Эльжбета не ответила, только кивнула. Вынула из-за рукава шелковый белый платок, вложила в руку – на память.
И Тад прижал маленькую белую руку с платочком к своему сердцу.
– Что ты, солнышко мое, ласточка? Не навек прощаемся.
Эльжбета склонилась к его плечу, провела рукой по щеке, заглянула в глаза, серьезно, строго… Видно, собиралась что-то сказать, но в этот момент на лесной тропинке показалась вдалеке запыхавшаяся от бега нянька.