Юноша сорвал несколько яблок, одно из которых сунул в губы покорно бредущему за ним вороному.
– Ешь, Вражко, – прошептал он, потрепав коня по лоснящейся черной щеке. – Вольное-то, оно слаще…
Конь прянул ушами. Маг спрятал белые ухоженные руки в черные перчатки. А через мгновение и сам услышал стократно повторенный лесным эхом гул голосов.
Погоня.
Молодой человек вскочил в седло и пришпорил вороного, но – странно – помчался не прочь, а в ту сторону, где гудели в лесу голоса.
– Посмотрим-ка, Вражко, кого гонят, – с мрачной усмешкой прошептал он, прижимаясь к лошадиной шее. – Лиса лисе всегда поможет от собак уйти…
Доброе ли сердце Илария заставило его поворотить в сторону, стройные ли ножки юной беглянки, бросившейся под самые копыта Вражко, – поди разбери теперь.
Вражко вскинулся на дыбы, девчонка – лет шестнадцати, не более – вскрикнула, бросилась в сторону, упала, споткнувшись. И едва успела подняться, когда на дорогу высыпали из леса ее преследователи. Остановились, заметив гербы на плаще путника, окинув завистливо-злыми взглядами красавца коня и стройную фигуру мага.
Увидев их перекошенные дикой яростью лица, манус облегченно вздохнул и отпустил поводья вороного. Среди запыхавшихся деревенских не было ни единого колдуна, способного ему противостоять: золотники, словники и манусы брезговали жить с селянами, а в толпе не видно было ни посохов, ни книг. У некоторых в руках были топоры да порыжевшие вилы, но этого оружия черноволосый маг не боялся. Не даст он деревенским подойти так близко, чтобы проклятый металл подействовал на его магию.
Поняв, что от погони не уйти, девочка прижалась к теплому боку коня, видимо, решив, что толпа взбешенных деревенских опаснее приплясывавшего на месте вороного. Вражко фыркнул – позволил ей положить руку на свой блестящий черный бок, втянул ноздрями незнакомый запах. В глазах девочки плясал страх, но она вымученно улыбнулась вороному.
Взбешенные этой слабой улыбкой, крестьяне двинулись было на нее, но Иларий вскинул руку, не снимая перчатки, сплел средний и безымянный пальцы – и почувствовал в самом центре ладони знакомое покалывание. Тогда он еще выше поднял руку над головой и принялся медленно покачивать большим пальцем, пока все полсотни наполненных злобой глаз не уставились зачарованно в центр его ладони.
– И вы не отыскали себе, – прошипел Иларий, – другого дела, кроме как бегать по кустам?
Голос его постепенно креп и на последнем слове зазвучал уже грозно и властно.
– Я, манус Иларий, приказываю вам – идите по домам, и если хоть один из вас ослушается слова моего…