— Ровным счетом ничего, — сказала мадам Жонсьер, — что могло бы привлечь мое внимание.
Жильбер посмотрел на служанок и спросил:
— Кто из вас оставался последней с мадемуазель Сабиной? — спросил он.
— Иснарда, — с готовностью ответила Жюстина. — Она всегда ухаживает за мадемуазель больше, чем я. — Посторонившись, чтобы пропустить Иснарду вперед, она сказала: — Говори же!
— Я ничего не знаю, — сказала Иснарда, и лицо ее вспыхнуло.
— Ты оставалась с Сабиной, когда она заперла дверь в коридор? — спросил Жильбер.
— Кажется… — пролепетала служанка.
— Как? Тебе кажется? Ты в этом не уверена?
— Я… не знаю…
— Кто запер дверь: она или ты?..
— Ни она, ни я…
— Но кто же?
— Никто…
— Как! Никто не запирал дверь из коридора на улицу?
Иснарда не отвечала, она нервно теребила конец фартука, потупив взгляд.
— Я не знаю…
— Ты провожала ее в комнату?..
— Я не знаю…
— Приходил ли к ней кто-нибудь, пока ты была с ней?
— Я не знаю…
При этой фразе, повторенной в третий раз, Жильбер посмотрел на Дажé и Ролана. Отец и сын выглядели сильно взволнованными.
— Иснарда, — горячо сказал парикмахер, — ты должна объяснить…
— Сударь, — сказала служанка, сложив руки, — умоляю вас, не спрашивайте меня ни о чем!..
— Почему же? — вскрикнул Ролан.
Жильбер снял распятие со стены и подал его Иснарде.
— Поклянись над этим распятием, что ты не знаешь ничего, что ты не можешь ничего сообщить нам, а я тебе поклянусь, что не стану тебя больше ни о чем расспрашивать.
— Сударь, умоляю вас… — сказала Иснарда, молитвенно сложив руки, и упала на колени перед парикмахером.
— Говори! Скажи все, не скрывай ничего! — уговаривали ее в один голос мадам Жереми и мадам Жонсьер.
— Говори же, — прибавила Жюстина.
Иснарда стояла на коленях с умоляющим видом.
— Еще раз спрашиваю тебя: будешь ли ты говорить? — сказал Жильбер.
— Как! — закричал Дажé. — Моя дочь ранена, она умирает, она не может говорить, а эта гадина не желает нам отвечать!
— Значит, она виновата! — сказал Ролан жестко.
Иснарда вскочила:
— Я виновата?!
— Почему ты не хочешь говорить?
— Я не могу.
— Почему?
— Я поклялась спасением моей души ничего не говорить.
— Кому поклялась? — спросил Дажé.
— Вашей дочери.
— Сабине? — удивился Жильбер.
— Да, сударь.
— Она сама потребовала от тебя клятву?
— Она приказала мне.
Все присутствующие переглянулись с удивлением. Очевидно, никто не ожидал, что Иснарда причастна к этому трагическому и таинственному происшествию. Жильбер подошел к служанке.
— Что же может заставить тебя говорить? — вскрикнул Дажé.
— Пусть ваша дочь снимет с меня клятву.
— Ты с ума сошла! — закричал Ролан. — Как! Моя сестра сделалась жертвой ужасного злодеяния, а ты не хочешь объяснить нам, ее отцу и брату, обстоятельств, сопровождавших это преступление! Еще раз повторяю: берегись! Отказываешься отвечать на наши вопросы — значит, ты виновна.