– А куда? Если вы не некроманты, то кто?
Если мужиков отныне не станет колотить от слова «некроманты», я плохо старалась.
Мне доходчиво объяснили, священники – тоже златорцы, радетели добра и справедливости, проводники высшей воли. Объяснять пришлось долго: глупые вопросы недалекой женщины никто не отменял. Куда там допросам ректора, после меня взвоешь! Что священники и делали, опустошив графин с водой.
Орден, говорите? Люди, строившие всякие пакости Златории, мечтавшие свергнуть и убить короля, посмевшего отвергнуть Бархуса. И мне с вами? Помилуйте, я так низко не пала. Разумеется, вслух ничего не сказала, только мотала на ус. Священники целей не таили, не скупились на живописание гнусностей монарха, вступившего в союз с магами.
– Итак, дочь моя, согласна ли ты стать одной из нас?
Крепко задумалась и попросила расписать, что от меня потребуется.
– Принять Бархуса и волю его как единственно верную.
То есть стать марионеткой-идиоткой. По легенде, я уже дура, ничего не теряю. Женщины – ветреные создания, обещания не держат.
– Я подумаю. Тут у вас красиво!
Священники обрадовались и принялись охмурять. Кивала, а сама пыталась запомнить лица. Наконец пообещала вступить в бесов Орден и запросилась домой, ребенка кормить. Только отпускать меня не собирались, а становиться послушницей я не планировала. Ладно, включим голову.
– Меня от молока разорвет, если дочка сиську не возьмет.
Старцы вновь собрались в кружок и по итогам совещания взяли с меня страшную клятву молчания и послушания. Пусть икнется некой Марии Рыльке, именем которой божилась.
Забрала любезно подсунутую литературу о боге и «обрадовала», что читать не умею. Балласт тут же забрали, велев завтра явиться на площадь Трех Измерений.
– Если не придешь, пеняй на себя, – пригрозил председатель собрания. – Мы убиваем изменников.
Плакала и клялась, будто всей душой радею за Бархуса. Другие – тьфу, магов терпеть не могу, а за святое дело хоть в Златорию, хоть в другой мир пойду. Поверили и вытолкали из комнаты.
Спустившись на первый этаж, послушник – тот же, который вывел из темницы, – сунул под нос тряпицу. Воняла она жутко, зато туманила сознание знатно. Схитрила: задержала дыхание и брякнулась на пол, будто в обморок. Оставалось надеяться, послушник проверять не станет. От снотворного эфира тошнило, но я мужественно держалась. Когда меня подняли на руки, осторожно приоткрыла один глаз. Знакомый коридор, ничего нового.
При звуке голосов притворилась мертвой.
Послушнику велели отвезти меня в предместье Номарэ и оставить под деревцем. Значит, угадала, мы не в городе. Ладно, постараюсь вычислить расстояние, если разглядеть ничего не дадут. Судьба повернулась лицом. На улице стемнело, поэтому смогла открыть глаза, не рискуя получить по голове. Запоминала характерные приметы убежища священников. За таковые сойдут, к примеру, столбы-змеи крыльца. Жаль, нельзя голову задрать, этажи посчитать!