Краснея, касаюсь тёплых опалов на шее. Ожерелье тяжёлое, каждый миг ощущаю его вес, и это не даёт разувериться в реальности происходящего. Лунный свет мерцает в глазах Васи, он нависает надо мной:
— Когда сказали о необходимости брака с новой жрицей, — шепчет он, — я огорчился, но теперь… Ты очень красивая. И пахнешь вкусно. За тебя можно драться не только потому, что ты жрица.
Не должна я таять от таких слов, но Вася выглядит таким решительно-честным, таким романтично взлохмаченным, что я немного таю.
Ариан встаёт между нами и, задрав острую морду, ворчит:
— Ты дорогу-то показывай. Хотя, пожалуй, мы и без тебя найдём, куда идти.
Нахмурившийся Вася пытается ухватить его за холку и едва успевает отдёрнуть пальцы от клацнувших зубов.
— Руку побереги, — рычит Ариан. — Она тебе ещё понадобится.
Волосы Васи встают натуральным дыбом, поднимаются аж на два сантиметра, будто его током дёргает.
— Не глупи! — рокочет неторопливо спешащий к нам Герасим. Именно неторопливо спешащий: при его громадной фигуре даже торопливая походка кажется вальяжной. — Или решил вывести нашу стаю из игры?
Остановившийся в трёх шагах от меня Герасим на Ариана подчёркнуто не смотрит. Ручищи у Герасима такие, что, кажется, он может вышвырнуть в озеро зарвавшегося лунного «воина». Только Ариан не Муму, за себя постоять может.
— Простите братца, — басит Герасим. — У него голова кружится от вашей красоты.
— Ничего. — Невольно улыбаюсь и сжимаю центральный опал ожерелья. — Вася милый.
Ариан закатывает глаза. Поворачивается к застывшему посередине тропы над водой Васе.
— Вы жрицу спать укладывать собираетесь? — рычит Ариан. — Или можно сразу её увозить из стаи, которой плевать на её здоровье и режим дня?
— Уложим, — отзываются братья.
Недовольно оглядываясь на Ариана, Вася идёт дальше, нервно дёргая хвостом. В общем-то, на этом ответвлении дорожки только одна площадка с домиком. Жёлтые огоньки подчёркивают тени под скатами прогнувшейся крыши, высвечивают ажур наличников. Стёкла на окнах рифлёные, за ними — темнота.
Дорожка ведёт нас сначала влево, потом загибается вправо, и только потом упирается в овальное возвышение на сваях. Пир мне понравился, но при виде этой норки с массивной дверью, ощущаю жгучее желание завалиться на кровать и поспать в тишине и покое.
Смех и подвывания загулявшейся молодёжи намекают, что с тишиной будет туго. Кого-то сбрасывают в озеро. Взрыв плеска, хохота и ругательств, и голый парнишка выбирается из воды в лодку, привязанную между кривых свай.
Вася отворяет дверь в темноту домика.
— Прошу, — во все клыки улыбается он и мстительно глядит на Ариана, вкрадчиво так сообщает: — А лунному воину уже постелили у охотников.