— Фиона, — сказал я.
Землекоп почти вырыл яму. Видимо, задачка была для него не из легких. Он упал на колени в грязь и приподнял маску, чтобы глотнуть свежего воздуха. Я увидел под ней лишь полоску странной кожи.
— Можем начинать, — сказала девушка с радикальным бальзамом.
— В рот долбать, ну наконец-то, — сказал Бобби. — А где Уоррен? У нас что, не будет речи про собачку?.
— Уоррен не придет, — ответила девушка с радикальным бальзамом. — Он сказал, что его присутствие передаст неверное послание его читателям.
— Ссыкло, — сказал Трубайт, — ссыклочитателям.
Девушка с радикальным бальзамом удерживала меня, а заметив, что я увидел повязку на ее шее, еще и воткнула ноготь мне в ухо. Олд Голд расстегнул ремни, державшие меня на койке, и связал меня веревкой. Он содрал мой халат и достал лоток с холодным жирным месивом. Я различил куски вчерашнего хавчика, моего легендарного беконового чизбургера. Олд Голд нагреб горсти этого дерьма и размазал по мне, как по пловцу через Ла-Манш. Солнечный свет — это слишком просто. Видимо, хотят оставить меня на растерзание зверям ночной пустыни, муравьям, и волкам, и росомахам, крылатым падальщикам, каждой божьей мясолюбивой стивоядной твари.
Рени стояла поодаль и смотрела, ее костыли уходили в песок.
— Могли ведь проголосовать за кое-что покруче, — продолжал Трубайт. — Ты должен быть признательным. Благодарным. Признательным.
Философ стоял надо мной, сверкая новым замечательным ртом.
Хочу, чтобы ты знал: в течение всей моей научной практики я никогда не встречал объект, настолько достойный своего имени, как ты. Я буду рассказывать всем, что ты делал здесь в эти дни. На вечеринках: Неформальных семинарах. Хочешь ли ты что-то сказать до того как тебе установят шарообразный роторасширитель?
— Что, простите?
— Восемьдесят три процента респондентов проголосовали за такой кляп. Семьдесят четыре процента из них, между прочим, также делают регулярные онлайновые заказы элементов внутреннего декора. Не знаю, правда, что это может означать, но жители «Царств» сказали свое слово. Так есть ли о чем тебе поведать миру?
— Пить хочу.
— И все?
— «Царства» — это не «Царства»! — сказал я.
— Еще что-нибудь?
— Все здесь фуфло! Вас наебали! Гусак-то голый! Президент — лунный камень! Эдем — блядский клуб!
— Не спеши.
— Сервер хакнули!
— Кляп ему!
Девушка с радикальным бальзамом затолкала мне в рот это шарообразие и надежно закрепила чем-то поверх. Олд Голд накренил меня в яму. Я продолжал жмуриться, ожидая, когда полетят комья грязи, но вдруг вспомнил о камерах и жирных объедках. Землекоп стоял на краю ямы, уставившись на меня. Мог бы получиться грозный кадр. А может, и получился. У меня в кляпе, может, тоже есть камера. Землекоп нагнулся и стащил с головы лыжную маску. Под нею был капроновый чулок.