Хорошо зная его привычки, флибустьеры остерегались задавать ему вопросы и отрывать его от размышлений. Самое большее, что они себе позволяли, – обменяться вполголоса между собой несколькими словами, чтобы посоветоваться, куда идти. Чем дальше углублялись они в заросли гигантских сипосов, высоченных пальм, якарáнды и массарандубы, тем больше они прибавляли шагу, то и дело вспугивая стаи пташек, называемых трохилидами или птицей-мухой и отличающихся красивым переливчато-синим оперением и огненно-красным клювом.
Они шли уже около двух часов, все больше ускоряя шаг, как вдруг Кармо, поколебавшись минуту и оглядев внимательно деревья и почву, остановился и показал Ван Штиллеру на заросли кустов кухейры – растения с кожистыми листьями, издающими неясные звуки, когда дует ветер.
– Это здесь, Ван Штиллер? – спросил он. – Мне кажется, я не ошибаюсь.
Почти в тот же миг из кустов донеслись нежные, мелодичные звуки. Казалось, кто-то играл на флейте.
– Что это? – спросил Корсар, внезапно подняв голову и откинув плащ.
– Это свирель Мóко, – с улыбкой ответил Кармо.
– А кто такой Моко?
– Африканец, который помог нам бежать. Его хижина где-то здесь поблизости.
– А почему он играет?
– Видно, обучает своих питомцев.
– Он что, заклинатель змей?
– Да, капитан.
– Но его свирель может нас выдать.
– Я отберу ее, а змей пустим погулять в лесок.
Корсар сделал знак следовать дальше, но на всякий случай обнажил шпагу, словно опасаясь неприятного сюрприза.
Найдя едва заметную тропинку, Кармо стал пробираться сквозь кусты, но вдруг, остановившись, испустил вопль, в котором слышалось удивление, смешанное с отвращением.
Перед лачугой с плетеными стенами, с крышей, покрытой большими пальмовыми листьями и полускрытой ветвями кухейры – гигантского растения, дающего плоды, подобные тыкве, – сидел человек могучего телосложения. Это был один из лучших представителей африканской расы, ибо отличался высоким ростом, широкими и крепкими плечами, могучей грудью, мускулистыми руками и ногами, несомненно обладавший огромной силой.
Несмотря на мясистые губы, приплюснутый нос и выдающиеся скулы, его лицо не было некрасивым. В нем светилась доброта и детская наивность.
Сидя на бревне, он наигрывал на свирели, сделанной из тонкой бамбуковой тростинки. Он извлекал из нее долгие мягкие звуки удивительной нежности и красоты. А у его ног плавно извивались восемь или десять опаснейших пресмыкающихся.
Среди них было несколько жарарак – небольших змей табачного цвета со сплюснутой треугольной головой на тоненькой шее и настолько ядовитых, что индейцы называют их «проклятыми», несколько черных очковых змей, называемых также «ай-ай» и обладающих почти моментально действующим ядом, гремучие змеи, или змеи-колокольчики, несколько уруту – змей с крестовидными полосками на голове, чей укус вызывает паралич части тела, которой они коснулись.