— Жалко, что вы не можете хоть немного удовлетворить мое любопытство, — вздохнул моряк.
Почему же не могу? — мысленно усмехнулся Борис. Очень даже могу, но не стану. Зачем делиться непроверенными предположениями с первым встречным? Мало ли, вдруг они окажутся ложными? А если нет, то тем более.
Примерно в это время получил письмо из России заведующий отделением Пастеровского института Илья Ильич Мечников. Правда, по стилю и содержанию сильно отличающееся от послания, пришедшего Луцкому. Подписано оно было вице-председателем Императорского научно-технического комитета Евгением Сергеевичем Боткиным. Мечников хорошо знал и глубоко уважал его отца, а с самим Евгением встречался давно, когда тот был еще слишком молод, но нынешняя должность младшего Боткина наводила на размышления. И уж тем более вызывало интерес содержание письма.
В нем вице-председатель сообщал, что в России организуется медико-биологический институт и средств на его деятельность жалеть не будут. Затем следовало упоминание о том, что недавно у императора умер от туберкулеза любимый брат, в силу чего его величество твердо решил всемерно содействовать поискам средств борьбы с чахоткой.
Боткин, кстати, не был уверен в необходимости включения в письмо такого пассажа, но Александр настоял. В отличие от своего лейб-медика, он знал, что после смерти жены, причем именно от туберкулеза, Мечников решил посвятить остаток жизни борьбе с этой болезнью. Правда, получилось у него несколько иное, но то было в другой истории, а что будет в этой — еще бабушка надвое сказала.
Далее Боткин писал, что не видит никаких причин для конкуренции столь близких по целям научных организаций, как Пастеровский и Александровский институты, в силу чего приглашает Илью Ильича посетить Санкт-Петербург для знакомства с тем, что уже сделано, и согласования планов на будущее. Дорогу и проживание оплачивает российская сторона, и (если вдруг уважаемый Илья Ильич верит той чуши, что пишут о России парижские газеты) гарантии безопасности Мечникова подтверждает лично его императорское величество.
Похожее письмо получил и проживающий в Париже известный электротехник Лодыгин, только подписано оно было главой ученого совета того же комитета Менделеевым, а познакомиться Александру Николаевичу предлагалось с последними разработками в области электротехники, проведенными в рамках долгосрочной программы упомянутого комитета.
В отличие от первых двух адресатов, этот сразу пускаться в путь не стал, потратив почти три месяца на раздумья и осторожное наведение справок, но в конце концов любопытство все же пересилило осторожность.