– Данте.
Даже от его имени было больно.
– Можно войти?
Дождавшись ее кивка, он переступил порог, а она жадно вглядывалась в до боли знакомое лицо, на котором проступили новые морщинки в уголках рта и глаз. Может, все дело в долгом перелете? Или ему так же плохо, и он не может спать по ночам, лишившись привычной опоры?
– Из всех городов, где ты мог бы сейчас оказаться, в этом я совсем не рассчитывала тебя встретить.
– Я продал дом в Лос-Анджелесе.
– Что? Зачем? Ты закрыл шоу?
– Нет. Теперь мы снимаем в Цюрихе. – Пристально ее разглядывая, Данте скрестил руки на груди. – Как ты? Как малыш?
Не выдержав, Харпер горько усмехнулась:
– Все еще внутри. И все еще не зачат кем-то приемлемым.
– А что, если он или она… Что, если скажу, что хочу быть отцом этого малыша?
Слова, манившие несбыточным обещанием…
– Ты о чем? Конечно, ты отличный ученый, но генозамещение все еще до конца не отработано и допустимо лишь в лечении смертельных заболеваний. Ты не сможешь вынуть из моего ребенка Томаса Кардозу.
Да она бы в любом случае на это не пошла. Она любила ребенка таким, каким он был.
Но Данте лишь покачал головой:
– Я имел в виду совсем не это. Я не хочу ничего в нем исправлять, я просто хочу принять его с распростертыми объятиями.
Вздрогнув, Харпер уставилась в шоколадные глаза.
– Принять? – Неужели он передумал? Так чего же он хочет? Дружбы? Постельных утех? – И как же?
Резко сократив разделявшее их расстояние, Данте заключил ее в объятия.
– На все сто, – выдохнул он хрипло. – Ты. Малыш. Мы. Любовь.
Харпер чуть не задохнулась, но все еще не спешила ответить на объятие.
– Ты ушел. Я призналась тебе в любви, а ты швырнул мне в лицо мои же слова. А мне так сложно было это сказать, ведь я сама до конца себя не понимала.
В ответ на обвинение Данте даже не попытался отвести глаза и тем самым каким-то неведомым образом сломил разделявший их барьер. Сплетя пальцы с ее пальцами, он прижал ее ладонь к груди в том месте, где билось сердце.
– Я думал, что поступаю правильно. Что так будет лучше для всех. Я свалил все на Кардозу, но дело во мне. В моих сомнениях и ошибках. В моем прошлом. Все дело в том, что я тоже не разбираюсь в любви. Ты позволишь мне все объяснить?
Дождавшись кивка, он рассказал, как встретил биологического отца. Разумеется, она знала, что сам он прошел через систему опеки, но раньше даже и не подозревала, какой отпечаток на нем остался.
И, осознав все это, полюбила его еще сильнее.
– Я должен был остаться и попытаться найти путь, как сплести наши чувства, а я испугался и убежал. Бросив тебя в одиночестве. Потому что боялся, что из меня выйдет никудышный отец. Я банально струсил. Прости меня, – шептал он, целуя ее ладони.