Физиономия всех этих господ уже с первого взгляда обращала на себя внимание выражением какого-то торжественного спокойствия; у иных это выходило с натяжкою и было более продуктом искусственным, а у других шло изнутри. К числу последних принадлежал и Гуффеланд. Высокий, седой, несколько бледный, с зеленым зонтиком на глазах, он импонировал своим лбом, видневшимся выше зонтика, и подбородком. Он говорил торжественно и спокойно. Спрашивал кое-что о Дерпте. Гуффеланд в то время не держал уже клиники и был на покое, в кругу своей семьи.
Кранихфельд водил нас, медиков, также к Русту; но этот не принял нас; мы узнали потом, что Кранихфельд был ему непонутру. Впрочем, жена Руста приняла нас и объявила, что муж, после подагрического припадка, лежит в истерике и принять нас не может; а мы хотели было испросить у него позволения посещать Charite во время утренних и вечерних визитов ее ординаторов (штаб-лекарей, Stabsarzte), что никому из учащихся не дозволялось.
Вскоре Кранихфельд не преминул отличиться следующими подвигами.
Во-первых, он распорядился втайне у хозяев наших квартир, чтобы они не давали на руки ключей от входных дверей, как это обыкновенно делалось, когда квартирант отлучался вечером и не надеялся возвратиться рано домой. Все ли наши хозяева получили от Кранихфельда эту инструкцию - не знаю, но один из нас, Крюков (потом профессор филологии в Москве), случайно сделал открытие. Хозяйка его, на требование Крюкова выдать ему ключ от уличной двери на ночь, сказала, что собственно она не должна бы этого делать.
-Это почему?--спросил Крюков.
-Да профессор Кранихфельд запретил,-отвечала она, улыбаясь.
Крюков не утерпел, побежал к Кранихфельду за объяснением.
- Я узнал,- говорил ему Кранихфельд,- что вы часто отлучаетесь из дома ночью,- да потом, слово за слово, встречая противоречия, вдруг и бухни:
- Вот такие-то русские, г. Крюков, как вы, и дошли до самого страшного из преступлений: до цареубийства!
- Цареубийства!- восклицает Крюков,- да мы, русские, никогда и не слыхивали у нас о таком преступлении.
-А смерть Павла I?-возражает Кранихфельд.
- Как! Что вы говорите, г. профессор!-горячится нарочно Крюков,-да разве это могло быть? Мы об этом ничего не знаем и никогда не слыхали.
Кранихфельд оцепенел, увидев, что попал впросак.
С тех пор он оставил и Крюкова, и всех нас в покое.
Я опасался также встретить в Кранихфельде второго Василия Матвеевича Перевощикова, но, напротив, Кранихфельд не мог нахвалиться моим прилежанием в посещении госпиталей, анатомического театра и лекций.