Паузы ложились на рывки, которыми он притягивал мальчика к себе, пока их носы почти не соприкоснулись, а потом опять ударил его спиной о дверь. Не так сильно, чтобы причинить вред, но Деннис перепугался — отец ни разу его не трогал, с тех пор как они переехали в Техас, — и он заплакал, захлебываясь в громких, отрывистых здоровых рыданиях маленького мальчика.
— Ну, давай, избей меня! — крикнул он Хэлу, и его в красных пятнах лицо искривилось. — Избей, если хочешь, я же знаю, до чего ты меня, хрен, ненавидишь!
— Ненавижу? Вовсе нет. Я очень люблю тебя, Деннис. Но я твой отец и ты должен меня уважать, или я с тобой разделаюсь.
Деннис попытался высвободиться. Хэл притянул мальчика к себе и крепко его обнял. Деннис несколько секунд вырывался, а затем прижался лицом к груди Хэла и заплакал так, словно у него уже не осталось сил. Такого плача Хэл уже несколько лет не слышал от своих сыновей. Он закрыл глаза, потому что у него тоже не осталось сил.
Терри забарабанила кулаками в дверь:
— Прекрати, Хэл! Что бы там ты с ним ни делал, прекрати!
— Я его не убиваю, — сказал Хэл. — Уйди, Терри.
— Не смей…
— Мам, все нормально, — сказал Деннис, все еще уткнувшись в грудь Хэла.
Он ощущал ее безмолвное недоумение, потом она отошла от двери, и Хэл снова посмотрел на сына.
— Извини, пап, что я тебе нагрубил, — неохотно сказал Деннис.
— Ладно. Принимаю извинения с благодарностью. Когда мы вернемся домой на следующей неделе, я подожду два-три дня, а тогда обыщу все твои ящики, Деннис. Если в них есть что-то, чему на глаза мне попадаться не стоит, лучше выброси загодя.
И вновь проблеск виноватости. Деннис опустил глаза и утер под носом тыльной стороной ладони.
— Можно, я пойду? — Голос у него вновь стал враждебным.
— Конечно, — сказал Хэл и отпустил его.
«Нужно будет весной взять его с собой в лес. Только вдвоем. На рыбалку, как дядя Уилл брал Билла и меня. Нужно стать ему близким. Нужно постараться».
Он сел на кровать в пустой комнате и посмотрел на обезьяну. Ты никогда не станешь ему близким, Хэл , казалось, сказала ее ухмылка. Не сомневайся. Я вернулась, чтобы снова взять все на себя: ты же всегда знал, что когда-нибудь я вернусь.
Хэл отложил обезьяну и закрыл глаза ладонью.
Поздно вечером Хэл стоял в ванной, чистил зубы и думал: «Она была в той же самой картонке. Как она могла быть в той же самой картонке?»
Зубная щетка дернулась вверх, царапая десну.
Ему было четыре года, Биллу шесть, когда он в первый раз увидел эту обезьяну. Их пропавший отец купил дом в Хартфорде, и это был их дом, без условий и ограничений, пока он не умер, или не провалился в дыру к центру мира, или… ну, что бы с ним ни произошло. Их мать работала секретаршей на заводе по сборке вертолетов в Хартфорде в компании «Холмс айркрафт», а мальчики оставались с вереницей приходящих нянь, — или один Хэл, потому что Билл уже учился в первом классе школы. Ни одна из них долго не задерживалась. Они беременели и выходили замуж за своих дружков, или устраивались на работу в компанию, или миссис Шелберн обнаруживала, что они прикладывались к бутылке кухонного хереса или к бутылке коньяка, приберегаемого для особых случаев. Почти все были молодыми дурехами, которые словно бы думали о том, как бы поесть всласть и хорошенько выспаться. И ни одна не желала читать Хэлу вслух, как читала ему мама.