…Самая глубина Кристального озера… сто футов и ни на дюйм меньше.
Он на секунду замер, тяжело дыша, и поглядел вверх на Пита, который все так же тревожно следил за ним.
— Тебе помочь, папа?
— Немножко погодя.
Он перевел дух и потащил лодку через узкую полоску песка к воде, оставляя позади широкую борозду. Краска облезла, но лодка хранилась под брезентом и выглядела прочной.
Когда они с дядей Уиллом отправлялись на озеро, дядя Уилл стаскивал лодку по слипу, а когда нос оказывался в воде, забирался внутрь, хватал весло, чтобы оттолкнуться, и говорил: «Ну-ка, толкни меня, Хэл… Отрабатывай свою долю!»
— Дай сумку, Пит, а потом толкни лодку, — сказал он. И чуть улыбаясь добавил: — Отрабатывай свою долю.
Пит не улыбнулся в ответ.
— А я поплыву, папа?
— Не в этот раз. В другой раз я возьму тебя ловить рыбу, но… не сейчас.
Пит нерешительно промолчал. Ветер ерошил его каштановые волосы, несколько желтых листьев, совсем сухих, спланировали через его плечи и опустились на воду у кромки берега, покачиваясь, будто лодки.
— Тебе надо было бы обмотать их, — сказал он еле слышно.
— Что? — Но он не сомневался, что понял Пита правильно.
— Обложить тарелки ватой. Примотать ее пластырем. Чтобы она не могла… лязгать.
Хэл внезапно вспомнил, как Дейзи брела к нему — не шла, а пошатывалась, — и как внезапно кровь брызнула из обоих глаз Дейзи, потекла струйками, намочила шерсть у нее на груди и закапала на пол амбара… а Дейзи упала на передние лапы… и в неподвижном весеннем воздухе этого дождливого дня он услышал лязг, не приглушенный, но странно четкий, доносившийся с чердака дома в пятидесяти футах от амбара: Блям-блям-блям-блям!
Он истерически закричал, уронил охапку дров, которые нес для плиты, кинулся на кухню за дядей Уиллом, который ел яичницу с жареным хлебом, еще даже не натянув подтяжки на плечи.
«Она была старая собака, Хэл, — сказал дядя Уилл, а лицо у него было осунувшееся, грустное, он и сам выглядел старым. — Ей же уже двенадцать лет стукнуло, а для собаки это старость. Ну и хватит… старушке Дейзи это не понравилось бы».
«Старая» сказал и ветеринар, но все равно вид у него был встревоженный, потому что собаки не умирают от массированных мозговых кровоизлияний даже в двенадцать лет. («Ну, прямо словно кто-то взорвал шутиху у нее в голове». Хэл услышал, как ветеринар сказал это дяде Уиллу, когда дядя Уилл рыл яму за сараем, неподалеку от места, где он в 1950 году похоронил мать Дейзи. «Я в жизни ничего подобного не видел, Уилл!»)
А позже, с ума сходя от ужаса и все-таки не в силах противиться, Хэл пробрался на чердак.