От такой перспективы похолодела кровь, суп показался странным на вкус.
– Ладно, – сказал я.
– Пиф-паф!
Отца я не видел с Рождества, с нашей случайной встречи возле бара. Поэтому однажды вечером я прыгнул на задний двор и глянул на дом. «Кадиллак» стоял на подъездной дорожке, свет горел на кухне и в гостиной, а в моей бывшей комнате – нет.
В моей комнате было темно, из-за приоткрытой двери по полу тянулся тонкий клинышек света. На пыльном полу виднелись следы. За спиной у меня что-то шевельнулось, негромко, механически кашлянуло, и самая большая пчела в мире ужалила меня в икру.
Я отшатнулся, прыгнул прочь и оказался… в отделе художественной литературы городской библиотеки Станвилла. «А мы с Милли столько тренировались!» – с досадой подумал я, изгибаясь, дабы рассмотреть то, что я нащупал.
Это оказался металлический предмет полтора дюйма длиной с оперением из поролона. Я его вытащил. Игла на конце оказалась три четверти дюйма длиной и такой толстой, что испачкалась в крови. Из иглы капала прозрачная жидкость. Совсем как в «Царстве животных»[21].
Библиотечный зал закружился. С дротиком в руке я прыгнул в свое горное убежище и бросился на кровать. Не знаю, когда я отключился, до падения на матрас или после.
В шпионских фильмах храбрецы после укола дротиком с транквилизаторами вскакивают с ясными глазами, ясной головой и четким пониманием ситуации. Мне запомнилось, как я свешиваюсь с кровати и поливаю пол рвотой. Кажется, это первое воспоминание. Судя по обнаруженному впоследствии, меня вырвало несколько раз – до того, как я проснулся и посмотрел, сколько времени.
Отцовский дом я навестил четырнадцать часов назад.
Мысли путались, от запаха рвоты меня снова затошнило. Я перекатился на другую сторону кровати, подальше от вонючей лужи. Вдруг подумалось, что за отцом АНБ следило не тайком – они присутствовали в доме вместе с ним. Надеюсь, агенты досаждали ему больше, чем Милли. Надеюсь, его допрашивали под наркогипнозом и ему было так же худо, как мне сейчас.
Когда я прыгнул в свой любимый оазис, ярко светило солнце, температура поднялась за шестьдесят градусов. Я умылся холодной водой и прополоскал рот. Вчера вечером мы не виделись с Милли, и она, наверное, сходит с ума от тревоги. А если прыгнуть к ней в комнату и дождаться, когда она вернется с учебы? Нет, я рискую нарваться на ее соседку или засветиться на пленке АНБ, если они поставили жучки.
Я сильно разозлился.
За сто долларов бездомная женщина на автовокзале Стиллуотера согласилась помочь мне. Я написал ей текст и набрал на таксофоне номер Милли, загородив диск. Когда закончил вещать автоответчик, я протянул трубку женщине. Изумительно приятным голосом она проговорила: «Милли, я виделась с Бруно, у него все нормально. Он надеялся устроиться в больницу, но с работой ничего не получилось. Бруно извиняется, что не ответил на твое последнее письмо, но обещает скоро написать. Я перезвоню тебе». Я повесил трубку и вручил женщине еще четыреста долларов. Она искренне удивилась: