– Да, по пути в Каир.
– А где ваш багаж?
– Уже там. Я сдал его и собирался пройти на посадку, когда случилось это.
– Отлично. – Я улыбнулся и подошел к нему сзади. Корсо начал оборачиваться, но я велел: – Не шевелитесь!
За нами никто не следил. Я схватил Корсо за пояс и вместе с фотоаппаратом, ноутбуком и остальным перенес в терминал аэропорта Каира, точнее, на тротуар за стоянкой такси.
– Merde! – Корсо чуть не выронил ноутбук, но я помог удержать его.
– Вы узнаете это место?
– Да.
– Отлично, – проговорил я и прыгнул.
В Оклахоме на пять часов больше, чем на Гавайях, поэтому я решил забрать Милли, как обычно, в одиннадцать и провести с ней целый вечер в Гонолулу. В столицу Гавайев я и прыгнул из Каира и в аэропорту взял такси.
Странный город, странные ощущения. После Нью-Йорка Гавайи стали вторым знакомым мне местом в США, которое казалось иностранным. Все объявления и указатели были на английском, а вот пейзаж с Америкой не ассоциировался. Все очень странно и очень красиво. Впервые за последние несколько недель я согрелся.
После обеда я гулял по пляжу Вайкики, купил себе гавайскую рубашку, платье муу-муу[25] для Милли и выбрал ресторан в отеле «Роял гавайан». Завтра суббота, значит Милли не нужно рано вставать.
Мне хотелось устроить праздник.
В одиннадцать по центральному поясному времени я прыгнул в спальню к Милли, одетый в белые слаксы и в новую бирюзовую гавайскую рубаху. Муу-муу дожидалось Милли в Техасе, но я захватил гирлянду из орхидей, чтобы повесить ей на шею.
Прикроватная лампа с гусиной шеей и металлическим абажуром оказалась отодвинута в сторону, и постель осталась в полумраке. Я шагнул в ту сторону, решив, что Милли заснула, но тут на темной постели что-то сверкнуло.
Я отвернулся, но что-то царапнуло меня по ноге. «Пиф-паф!» – подумал я и прыгнул в нишу балтиморского Центра травмы и шока Адамса Коули.
Я нагнулся и осмотрел ногу. Со штанины свисала серебристая трубка шесть дюймов длиной, один дюйм в диаметре. С одного конца трубки выпирала тонкая антенна, с другого – стержень из нержавейки четверть дюйма толщиной. Стержень проколол мне штанину насквозь: через два дюйма в ткани торчал его зазубренный конец наподобие гарпуна. В самом кончике собиралась прозрачная жидкость, и я подался вперед. Кончик был полый.
Что же, Кокс не солгал. Это транквилизатор. Но господи, зазубренный конец мог вонзиться мне в ногу, и я ни за что его не вытащил бы. У меня шла кровь, но гарпун лишь слегка царапнул мне кожу и застрял в штанине. Антенна означала, что трубка работает и как радиопеленгатор.