Продавец засмеялся. У него была короткая борода, а на голове – ермолка, круглая шапочка, которую носят евреи. Я такие видел только по телевизору.
– Чувствуется, ты как следует все обдумал. Сколько ты готов выложить?
– Цена не важна, главное, чтобы часы отвечали моим требованиям.
Дело было в бутике на Сорок седьмой улице, торгующем электроникой и ювелиркой. Сюда я сразу и направился – прыгнул в метро у Центрального вокзала, оставшиеся шесть кварталов прошел пешком.
Продавец достал с витрины три модели часов.
– Все три твоим требованиям отвечают – и как будильник работают, и время в разных часовых поясах показывают. Вот эти самые дешевые, за пятьдесят пять долларов девяносто пять центов.
– Не очень стильные, – сказал я, взглянув на товар.
– Ну да. – Продавец кивнул, соглашаясь со мной полностью. – Две другие модели куда элегантнее. Вот эти, – он показал на часы с золотистым металлическим корпусом и металлическим же золотисто-серебряным ремешком, – стоят триста семьдесят долларов. Сейчас на них акция, отдаем за двести девяносто пять. А вот эти, – продавец показал на третью модель – на тонкие часы с ремешком из кожи ящерицы, – не такие броские, как вторая модель, но корпус у них из позолоченного серебра, а у этих, – он поднял модель с золотистым браслетом, – из анодированной нержавейки.
– Сколько они стоят? – спросил я, ткнув пальцем в изящную модель.
– Тысячу триста девяносто шесть долларов тридцать пять центов, – с улыбкой ответил продавец.
Я аж глаза вытаращил. Продавец стал убирать дорогие часы на витрину.
– Обожаю наблюдать за реакцией покупателей, когда называю им цену. Вообще не понимаю, зачем мы продаем эту модель. Мы же не на Пятой авеню.
– Беру их! – объявил я, поднимая руку.
– Да? Вот эти? – Продавец потянулся за броскими золотистыми часами.
– Нет, вон те, за четырнадцать сотен. С налогом сколько получится?
Я на миг задумался, потом залез в правый карман, куда спрятал двадцать стодолларовых купюр. Когда я начал отсчитывать их, продавец схватил калькулятор.
За спиной у него телевизоры разных форм и размеров показывали одну и ту же программу – послеобеденный сериал. Вот он закончился, на экранах появилась заставка «Новости в конце часа», потом показали фасад «Кемикал банк оф Нью-Йорк». Журналисты подсовывали микрофоны угрюмому мужчине, который читал с листа. Все телевизоры работали без звука.
Продавец увидел, куда я смотрю, и глянул мне через плечо:
– А-а, банк ограбили. Воров быстро поймают.
Живот заболел, ноги стали как ватные.
– Да? – только и смог выдавить я.
– За ночь из хранилища исчез миллион. Наверняка свои постарались. Раз денег не было на момент открытия хранилища, значит их и при закрытии уже не было.