- Половина вашего выпуска осела в столице, - Орисс провела пальчиком по горбатому клюву и почудилось, что в стеклянных глазах твари мелькнула искра жизни.
- Вторая половина получила теплые места в провинции, - согласился Ульрих. - И так должно быть... мы не мальчики для битья, а хранители традиций. У нас, в конце концов, есть кому работать. Если хочешь знать, то в следующем году Гильдия планирует расширить количество школ. И программы обучения несколько пересмотрят. Меньше теории, больше практических занятий...
- Мясо для нежити?
- Это уж как кому повезет, дорогая... но ты же не думаешь, что я должен ездить по деревням и гонять упырей?
- Император полагает иначе...
- Он забывается, - Ульрих стиснул кулаки. - Наши предки помогли его прапрадеду получить трон. И стояли на страже этого трона вовсе не для того, чтобы теперь оказаться среди отверженных... ты ведь за этим пришла, дорогая? Значит, тебя он выбрал?
- Кто?
Удивление у нее всегда получалось плохо.
- Последний Император... помнится, его имя было стерто... не без оснований. Пойдем, дорогая, здесь много интересного... это, к слову, химера, которая была создана хозяином этого дома... ему эта форма представлялась любопытной. Почти нечувствительна к магии. Шкура не пробиваема для стрел и даже удар арбалетного болта выдерживает. К счастью, она была создана в единственном экземпляре, поскольку, будь их хотя бы сотня... а вот плакальщица... только голова.
Голова плавала в бутыли с раствором.
Обычная. Женская.
Ульрих щелкнул по стеклу, и глаза твари раскрылись, как и рот. И сквозь стекло с раствором донесся гнусавый ее голос. Она говорила... причитала...
- Эмпат... способна заговорить кого угодно... правда, при этом почти беззащитна. Так, забава... а вот личинка червя.
Белесое бревно в хрустальной купели. Смотреть на него неприятно. Тело червя покрыто редкими щетинками. Они выходили из белой мягкой плоти и медленно шевелились.
Темные кристаллы глаз.
И провал-пасть с острыми пластинами зубов.
- Способен расплавить горную породу... любую, в том числе и аньежский гранит. Он камнем питается. И, переварив, собирает металлы, чтобы извергнуть из тела. Создание, что редкость, мирное и полезное...
- Зачем ты мне это показываешь?
- А вот это шаурахх... - Ульрих подвел к огромному черному пауку, который висел на нити, толщиной в волос. Паук был жив. Он бодро шевелил конечностями, достраивая паутину. Она же, прилипшая к стене, являла собой удивительнейший узор.
Спирали.
Завитки.
И темные шары, будто вызревшие плоды.
- Это, - Ульрих взял один. - Память. Живая. Смотри.