Вожак ступал медленно, всем видом своим давая понять, что согласился на схватку исключительно, чтобы развлечь себя и стаю, а заодно уж продемонстрировать потенциальным соперникам - не только тем, что спрятались в круге - силу свою и мощь.
Заворчали волчицы.
Щенки раззявили пасти. На мордах их были написаны вполне живые любопытство и предвкушение. Второй кобель соизволил подтянуться поближе, явно не желая упустить хоть что-то. Его волчицы расположились полукругом, красуясь перед всеми, чем заслужили пару крайне ревнивых взглядов.
...с вожака ведь и третью жену взять станется.
- И что будем делать? - спросил Ричард альва, который за происходящим наблюдал с тем же щенячьим интересом, что и перевертыши.
- Ничего.
Он откинул косу за спину, и гайки зазвенели.
- Случится то, что должно... к утру двигатель остынет, и мы сможем продолжить путь, - Тихон прикрыл глаза. - К вечеру доберемся до Митасы. А оттуда к столице несколько дней пути... успеем к большому балу...
Понятно.
То есть, еще ничего не понятно, но все предрешено. И в этой предрешенности, кажется, нет места неудаче. Только вот как-то это совсем не успокаивает.
...и шепоток нет-нет, да слышится...
...ему никто и никогда не позволит взять в жены благородную лайру...
...да и сама она, еще не понявшая, кто есть кто в этом мире, скоро осознает, что подобные Ричарду служат исключительно для забавы...
...и надо было согласиться... надо было позволить теням...
- Достали, - пожаловался Ричард, затыкая ухо мизинцем. - У тебя нет зелья, чтобы заглушить эту пакость?
Вожак кружил. Он то подходил к гулю, ворча и скалясь, то отступал, притворно подставляя беззащитные бока, но гуль оставался неподвижен.
Он меньше вожака.
И в груди поуже.
- Зелье? Есть, но оно тоже дурманит разум. К тому же люди имеют отвратительную привычку к зелью этому привыкать. Мне бы не хотелось, чтобы ты, мой друг, стал безумцем...
Вожак раздраженно рыкнул.
Спокойствие гуля выводило его из себя. А еще явное насмешливое ворчание конкурента. И взгляды волчиц, жаждавших боя. Да и люди, которым бы полагалось трепетать и метаться, наполняя округу сладким ароматом страха, спокойно беседовали о своем.
Это было неправильно.
Настолько неправильно, что перевертыш разозлился. Он взрыкнул и бросился, намереваясь одним ударом повергнуть соперника.
Сбить с ног.
Вцепиться в глотку. И ударом когтистой лапы вспороть мягкое податливое брюхо, как это случалось не раз и не два... только гуль не стал отступать.
И уворачиваться.
Он выдержал удар, а после с легкостью, будто не было в громадном звере вовсе весу, оттолкнул его, еще растерянного. И острые клыки вспороли кожу на предплечье. Полилась кровь, темная, что деготь. Кто-то из щенков взвизгнул... вскочила старшая волчица и села.