Вряд ли ему просто поболтать захотелось.
Генрих медленно прошелся по комнате. Замер у окна.
Спиной вот повернулся.
Вот как у него выходит? Вроде и не красуется, а... а хоть полотно пиши. Батальное. Закат над городом... Закат? А ведь небо и вправду красное. Быстро, однако, день прошел. Этак и жизнь пролетит, а Ричард не заметит.
- Я, конечно, не знаю всех нюансов твоей затеи... но до меня доходили некоторые весьма любопытные слухи... скажем, о твоем посещении императорской гробницы и...
- Говори прямо.
- Мне, как ты понял, нужны книги, - Генрих щелкнул пальцами. - Или тот, кто способен воспроизвести эти книги. Я готов выкупить их. Поддержка? Тебе окажут. Пара дней и я обещаю, на стол Императору ляжет письмо, подписанное дюжиной молодых некромантов, которые протестуют против гильдийного произвола и ложных обвинений...
- У меня нет книг.
- Но то, что ты делал внизу...
Ричард потер шею.
Рано или поздно, но кто-то задался бы вопросом... рано... лучше бы поздно.
- Соглашайся, - шепнул Альер.
- Отдать тебя? - шепотом же поинтересовался Ричард. Не то, чтобы он так уж сильно привязался к духу, но ведь был договор и дорога... и сам Ричард, раз уж прикоснулся к тому, запретному знанию, то...
- Не меня... обо мне речи не было. Им нужен наставник? Будет.
...Хиргрид Печальная дева не откажет своему потомку, раз уж оказалась привязана к миру. Случайно? Отнюдь. Боги знают, что случайности не случайны.
***
Дорога. И опять дорога.
Я начинаю привыкать. Сижу вот на широком борту октоколесера, свесив ноги в пустоту, любуюсь. Жара. Поля. Желтая пшеница, синие стежки васильков.
Ромашки.
Кузнечики стрекочут.
Полдень близится и надо бы на стол накрывать, но мне, разомлевшей, не хочется шевелиться. И я притворяюсь сонной. Рядом вытянулся Гуля.
- Спишь? - Ричард выбрался из бокового люка. - Не спишь.
Он ответил сам себе с немалым удовлетворением.
- Хочешь конфетку?
С чего вдруг такая любезность?
- Давай, - я одернула юбку.
- Тебе бы под зонтик, - он протянул мне слегка примятую конфету, обернутую золотой фольгой. Где-то я такие видела, кажется, в доме любезнейшего Генриха. Конфета чуть подтаяла. Но странное дело, стала лишь вкуснее.
- Зачем?
- Обгоришь. Лайры легко обгорают... и кожа станет сухой. Грен расстроится.
Зонтик у нас имелся, знаю, и еще тысяча и одна нужная в путешествии вещь.
- Ты за этим явился?
Нехорошо разговаривать с набитым ртом, но сладость конфеты слегка уравновешивает грядущий неприятный разговор. А в том, что он будет неприятен, я не сомневалась.
Ричард наморщил нос.
И ущипнул себя за ухо.
Вздохнул.