Осмотревшись, я вдруг понял, что для меня путь к отступлению был уже отрезан. Тот самый ближний бензовоз, выписывая немыслимые зигзаги, задом почти доехал уже к той опушке, откуда началась наше продвижение. Мимо меня бежали солдаты врага, в прочем, совсем не обращавшие на меня внимание. Единственной возможностью укрыться было добежать до вершины холма, где начинался лес. Именно туда бежали Сыны Востока и туда побежал и я. Шанс получить пулю был велик, но броня должна была выдержать. Сгореть живьём хотелось гораздо меньше.
Пехотинцы бежали хаотично, что-то крича по-своему: «Тарак! Тарак!». Мне приходилось всё-таки прятаться. Я постоянно озирался — бензовоз как намагниченный следовал за нами. Наконец начался лес. Деревья тягач, конечно, остановят, но пылающий бензин разлетится на многие десятки метров, так что нужно было продолжать бежать. Крики солдат стали реже, лесное эхо, почти заглушённое грохотом отдаляющегося боя, добросовестно повторяло их, а я каждый раз шарахался, ожидая, что кто-нибудь заметил меня. Внезапно я выбежал на просеку. Ровно вырубленная полоса среди леса с пропаханными посередине двумя глубокими бороздами тянулась на восток. Я спрыгнул вниз и лёг не двигаясь. На коммуникаторе мигал значок связи в попытках соединиться с командным центром, сигнал навигатора был крайне слабым и определял моё местонахождение с очень большой погрешностью. Зато благодаря просеке в просвет между деревьями через камеру прицела я увидел золотистый блеск купола деревенской церкви — это были Поляны. Рядом с церковью должна была быть вышка связи и наш штаб.
Шум боя отдалялся, в лесу периодически раздавался треск веток, неразборчивые крики солдат. Взрыва цистерн я не слышал, но возвращаться обратно тем же путём было нельзя. Вариант оставался только один — идти в деревню. Да неё было около пяти километров. Я попытался связаться с командным центром, но связь была нестабильная. Может позже, когда подойду ближе к вышке, получится. Но как только я поднялся, то услышал окрик, явно относившийся ко мне:
— Halt! Стойать!
Я обернулся и увидел пехотинца в характерном угловатом шлеме Эмирской Армии с нацеленным на меня пистолетом. Другого оружия я на нём не заметил.
— Руки вверх! — скомандовал пехотинец и у меня возникли некоторые подозрения.
— Солдат, вы — женщина? Фататан? — женщин в их армию стали брать совсем недавно, незадолго до вторжения на территорию Славянского Союза.
— Имраа, — ответила та и жестом повторила требования поднять руки.
— Как скажешь, — сказал я и медленно подчинился, а заодно поднял визор шлема. — Но ты же понимаешь, что этим, — я присмотрелся, — «ЗИГом» ты ничего серьёзного мне не сделаешь?