— Вы хотели мне сказать, что здесь присутствует какая-то опасность, — напомнила Муза.
— Где? Здесь? Да вы что, милочка! Здесь нахожусь только я, и я абсолютно не опасна, уверяю вас! — пошатнулась горничная, растягивая розовые губы в ухмылке.
— Вы говорили, что мне опасно находиться в номере одной, — начала терять терпение Муза.
— Ах да! Конечно, опасно! Давай еще выпьем! Страшно даже говорить об этом! Для храбрости! Дело в том, что раньше-то в гостинице спокойно было. Ну, как спокойно, по-разному, конечно. Случались местные бои между постояльцами отеля, лихие годы были, лихие жильцы селились. Все было! Иногда даже в коридор страшно было выглянуть, потому что стреляли прямо в коридоре… Один нажрался, словил «белочку» и стрелял просто «кого подрежет». Такая русская рулетка, твою мать! Вот смотри, какая у меня опасная работа! — Она ловко задрала подол и показала Музе бледную худую ногу с сеткой синих вен и шрамом на бедре, поясняя: — Вскользь задело!
— Ужас какой! — содрогнулась Муза, впервые увидев огнестрельное ранение.
— Ну, а что ты хотела, времена были такие! Правда, когда тот мужик проспался и я показала, что он сделал, так он озолотил меня, чтобы я к ментам не обращалась, ему нельзя светиться было, и так под следствием находился… Так что я не в обиде была! Я тогда на его отвальные впервые за границу поехала! Лечилась в Карловых Варах! До сих пор вспоминаю с восхищением, есть рай на земле! А здесь, в Верхневолжском, он сам своего врача пригнал, и зашили меня прямо на месте, чтобы никто и не узнал! Насмотрелась я на бритоголовую братву с девочками, живущую здесь и сейчас, я психологам удивляюсь, они говорят, что жить надо не прошлым и не будущим, а только настоящим… Не согласилась бы я с ними. Видела я эту жизнь настоящим. Сколько их полегло здесь, — философски задумалась Людмила, снова наполняя свою чашку коньяком, потому что чашка Музы была полная. — Пей давай! Поддержи подругу! — бодро попросила она.
Муза подчинилась, поморщившись.
— Крепкое!
— Очень хороший коньяк! — зыркнула на нее озорными подведенными глазами Люся и подмигнула: — Это не жильцы оставили, это я «прихватизировала», пока все пьяные с девками валялись. Намусорили, как свиньи, там у них столько пустых бутылок осталось, да целые еще были. Вот я одну и взяла! Мне даже не стыдно! — призналась Люся.
— Вы мое мнение хотите знать? — не поняла ее Муза. — Я считаю, что брать чужое все равно нельзя.
— Что?! — вскинула иссиня-черные брови Люся. — Ишь ты, фифа какая! Тоже мне! Чужое брать нельзя! А свинячить и гадить мне в душу можно? Подумаешь, бутылка коньяка! Да они бьют больше! Иди отсюда! Пусть тебя изнасилуют, гордячку такую, а тетя Люся на помощь не придет! — Внезапно горничная стала очень агрессивной.