Ее смех подсказал мне, что она хочет этот дом. Дом, где мы собирались завести семью и состариться вместе.
Сейчас я оглядел гостиную и увидел лишь тишину и пустоту. Ни детей, ни Евы, ни любви.
Я оглянулся на бутылку и почувствовал глухой удар в сердце. Сейчас это было не так, как тогда, когда была жива Ева. Сейчас оно билось только из необходимости, а не потому, что жаждало жизни.
— Мы можем переделать одну из гостевых комнат в детскую. Если это будет девочка, мы можем покрасить ее в фиолетовый, а если мальчик — в зеленый, — говорила она, и ее глаза были полны любви, когда она лежала на моей груди и подкладывала ладони под подбородок.
Я помню, подумал, насколько мне повезло, что у меня такая необыкновенная женщина и как чудесно возвращаться к ней каждый вечер.
— Мы скоро можем начать пробовать? — спросила она. Ее большие зеленые глаза были наполнены надеждой, а лицо было чрезвычайно выразительным, когда она прикусила нижнюю губу, с нетерпением ожидая моего ответа.
Моего эгоистичного ответа. Почему я был таким эгоистом?
Безграничное забвение засасывает меня дальше, бесконечная тьма окружает меня и удерживает в черной дыре отчаяния.
Сон обычно приходит ко мне только после того, как я выпиваю бутылку виски или полпачки таблеток. Но уже какое-то время я не притрагивался к таблеткам. Я заметил, что они влияют на то, как я думаю, пока не сплю. Моя реакция замедляется, и мозг не может адекватно мыслить, а алкоголь просто подавляет боль жизни.
Однако сон неуловим. И этим я когда-то наслаждался. Я помню время, когда просыпался с женой, ее рука была на моей груди, а нога лежала на моем бедре. Иногда я просыпался от теплых влажных губ, прокладывающих дорожку поцелуев вниз по моему телу и останавливающихся только чтобы подразнить меня языком, что еще больше возбуждало меня.
Но сейчас, сейчас я сижу в темноте с бутылкой виски, дожидаясь, когда нужно будет собираться на работу.
Это единственное, что удерживает меня от смерти, от того, чтобы бросить все.
Я работаю с утра до ночи, и это единственное, что постоянно в моей жизни.
Место, где я могу забыть то, что когда-то имел, и сосредоточиться на том, что люблю делать.
Моя жизнь теперь не более чем мерцание свечи. Воск тает, и пламя становится маленьким, дрожащим огоньком. Скоро оно просто исчезнет, и я, наконец, провалюсь в черную дыру вечности.